— У тебя есть какой-то конкретный план?

— Пока нет, но нам нужно его придумать. Только мы вдвоемможем быть твердо уверенными друг в друге, остальные подозревают всех икаждого. Я думаю, нужно придумать нечто такое, что поможет нам выйти на этогомерзавца.

— У тебя есть оружие? — спросил я ее очень тихо.

— Я сдала свой пистолет комиссару, — сделала большие глазаОфра, но при этом незаметно кивнула мне.

— Прекрасно. Что-нибудь из нового?

— Вообще-то это секрет, — пожала плечами женщина.

— Если мы начнем обманывать друг друга, у нас ничего невыйдет, — напомнил я Офре, — что за система? Полагаю, что ты знаешь, зачем мысюда приехали, и вовсе не собираешься прятать от меня свои секреты.

— У меня пистолет Намберса, — тихо сказала Офра, внимательноглядя на меня. Она, очевидно, заодно хотела уточнить, знают ли в нашей разведкеоб этом новом супероружии.

Я даже не удивился. Только кивнул головой. Подобныепистолеты я видел еще пять лет назад. Они очень компактны — менее десятисантиметров — и могут быть спрятаны где угодно: в сумочке в виде застежки, наодежде в виде красивого сцепления вместо пуговиц, в костюме в качестве брелока.Это почти совершенное оружие имеют только американские агенты ЦРУ и израильскиесотрудники МОССАДа. Но мы тоже знаем это оружие и иногда даже вооружаем своихагентов подобными игрушками.

— Надеюсь, и вы, Рудольф, не совсем без оружия? — спросилаОфра. Откровенность за откровенность.

— Вы же знаете, какие у нас неплохие ножи, —многозначительно сказал я, — они достаточно надежны в обращении. У меня естьтакой в чемодане в номере отеля. Я вам его потом покажу. Слава богу, комиссарне отнял у нас ножей.

— Я даже помню его армейский индекс, — усмехнулась Офра. —Нам его привез в Израиль один из ваших военных конструкторов. Кажется, егоармейский индекс 6П25. Он применяется для вооружения ваших спецподразделений.

У меня все-таки испортилось настроение. Как плохо мы умеемохранять свои секреты. Они даже знают армейский индекс нашего оружия. Ну,ничего нельзя скрыть от этих агентов.[1]

Даже немного обидно. Столько усилий, а потом какой-нибудьпереехавший старик раскрывает все наши секреты. Что бы вы мне ни говорили, араньше правильно делали, что никого за рубеж не пускали. Пусть дома сидят иникуда не ездят — секреты надежнее сохраняться будут.

— Значит, мы оба достаточно хорошо вооружены, — улыбнуласьОфра.

— Во всяком случае, этому убийце будет нелегко с намисправиться. Разве только он опять придумает какой-нибудь трюк с ядом.

— Нужно было подсказать комиссару, чтобы он провел обыск вовсех номерах. Может быть, он и найдет остатки этого яда у кого-нибудь из наших?

— Не думаю, — возразил я, — убийца слишком хитер. Оннаверняка давно избавился от столь компрометирующих его улик. Нет, обыск внашем случае ничего не даст. Нам нужно придумать нечто такое, что заставитубийцу начать нервничать и ошибаться.

— Учтите, что нас окружают еще и эти господа, — показала наполицейских мисс Мандель, — они вполне могут испортить игру не тольконеизвестному убийце, но и нам обоим, помешав в нужный момент действоватьрешительно и быстро.

— Эти как раз волнуют меня меньше всего, — махнул я рукой, —у них и начальник не особенно блещет умом, а эти полицейские хороши только вкачестве манекенов. У них здесь не бывало преступлений тысячу лет, и вряд лиони вообще знают, как доставать пистолет из кобуры. По-моему, уже весь городокзнает, что убиты трое приехавших коммерсантов и за нами, кроме несколькихглупых полицейских, отныне будет следить весь город. Нам придется прожить двадня в атмосфере постоянного внимания.

Из холла в бар вошли все трое наших спутников. Гусейн былмрачнее обычного. Они подошли к нам.

— Опять что-нибудь произошло? — спросил я у него.

— Эти полицейские просто действуют на нервы, — зло ответилГусейн, — я хотел выйти погулять, но они мне посоветовали остаться в отеле.Говорят, комиссар скоро приедет, у него есть для нас какое-то важное сообщение.Вчера ночью они вызвали специальную бригаду экспертов из Барселоны — баллистов,дактилоскопистов, криминалистов. В общем, большую бригаду себе на помощь. Иговорят, комиссар получил какие-то очень важные результаты.

— Он такой самоуверенный, этот ваш мистер О, — вмешалсяАнчелли, — вместо того, чтобы искать убийцу, он вызывает из Барселоны целуюармию полицейских себе на помощь. Неужели он думает, что таким образом можетрешить, кто убил наших коллег?

— Во всяком случае, он пытается, — осторожно заметил Поль, —и мы должны признаться, что в данном случае имеем дело с очень неприятным изагадочным убийством.

— Вы думаете, убийца кто-то из нас? — с вызовом спросилГусейн.

— Я в этом уверен, — твердо ответил Поль, глядя наостальных.

— И я, — сразу подал голос Анчелли.

— Да, — согласилась Офра.

Мне оставалось только кивнуть головой.

И мы все пятеро зло посмотрели друг на друга.

В этот момент в бар вошел оживленный комиссар всопровождении нескольких человек в штатском. Он был возбужден, даже как-товесел.

— Ну, что, господа, — заявил он с самого порога, — надеюсь,вы не скучаете без очередного убийства?

— У вас мрачный юмор, комиссар, — недовольно заметил Поль.

— После знакомства с вашей компанией, — сразу нашелсякомиссар, — я вообще удивляюсь, что не потерял веру в человечество. Триубийства за два дня — это много даже для такой страны, как Франция, мистерПоль. И вы это сами прекрасно знаете.

— Вам удалось что-нибудь выяснить? — спросил Анчелли.

— Удалось, — торжествующе сказал комиссар, — мне удалосьустановить очень важную вещь. Убийца не стрелял с третьего этажа. Он выстрелилс первого этажа, из раскрытого окна холла, в мистера Лежинского и затем,побежав наверх, убил мистера Ли. После чего бросил пистолет и скрылся.

— С чего вы взяли? — спросил я.

— Экспертиза, — очень довольным голосом пояснил комиссар, —у пули не могло быть такой траектории, если бы ее выпустили с третьего этажа.Нет, господа, стреляли с первого этажа, и это почти доказано.

— Но зачем? — спросила Офра. — Зачем убийце так рисковать?Сначала стрелять в Рудольфа, а затем убивать Ли. Это ведь нелогично. Его моглизаметить уже после первого выстрела. Или ему все равно было, кого убивать?