Забулдыга, сидевший с высунутым языком, на мгновениеприподнял голову, кивнул и снова погрузился в свое занятие. Из его левой ноздривылезла и зависла длинная, как сосулька, сопля.

– Вообще-то я занимаюсь недвижимостью, – поправил Дейва Сэм.– И страхов…

– Вы мне конфетку принесли? – спросил вдруг трясущийсясубъект.

Головы он не поднимал, но стал еще более сосредоточенным.Сэм посмотрел на его творение – кусок картона был испещрен какими-то оранжевымикаракулями, лишь отдаленно напоминавшими буквы.

– Что-что? – переспросил Сэм.

– Это Льюки, мистер Пиблс, – шепнул ему Дейв. – Сегодня онне в лучшей форме.

– Дайте конфетку, отдайте конфетку, какая дрянь слямзила моюконфетку? – протяжно запел Льюки, ни на кого не глядя.

– Э-э-э, видите ли… – замялся Сэм, не зная, что сказать.

– Нет у него конфеток! – проорал Грязнуля Дейв. – Помалкивайв тряпочку, Льюки, и пиши свое объявление! Саре оно к шести нужно! Она наспо-царски вознаградит!

– Конфетку хочу! – заныл Льюки. – А не дадите, так в штанынаделаю!

– Не обращайте на него внимания, мистер Пиблс, – со вздохомпопросил Дейв. – Что вы хотели-то?

– Да так, я просто хотел узнать, не видели ли вы в четверг уменя дома пары книжек, когда за газетами приходили? Я их куда-то засунул и всеникак найти не могу. Мне их в библиотеку вернуть надо.

– Четвертак дайте, а? – попросил вдруг выпивоха с высунутымязыком. – Этого, как его, туб… Таб-бачку хочется!

Сэм машинально полез в карман. Дейв протянул руку и, словноизвиняясь, прикоснулся к его запястью.

– Не давайте ему денег, мистер Пиблс. Это же Рудольф. Емунельзя курить, только проспаться нужно.

– Извините, Рудольф, – развел руками Сэм. – Деньги домаоставил.

– Да, все вы так говорите, – огорченно процедил Рудольф и,вернувшись к своему занятию, пропел:

– Лишь последний дурачок денег даст на табачок!

– Не, книг я не видел, – ответил Грязнуля Дейв. – Вы ужизвините, ладно? Я только газеты забрал. Как обычно. Миссис В, была там, онаподтвердит. Ничего дурного я не сделал.

Однако его грустные слезящиеся глаза говорили о том, что онне особенно рассчитывает на доверие со стороны Сэма. В отличие от Мэри ГрязнуляДейв Данкен жил не в том мире, где за каждым углом на голову мог бы свалитьсякирпич, нет, в его мире кирпичи и в самом деле падали на голову едва ли неежедневно. И нес он свою тяжкую долю со всем мужеством, на которое только былспособен.

– Я вам верю, – сказал Сэм и положил руку Дейву на плечо.

– Я просто взял вашу коробку и вытряхнул все газеты в своймешок. Всегда ведь так делаю. – виновато добавил Дейв.

– Эх, будь у меня щас даже тыща конфет, я б их все сожрал! –мечтательно сказал Льюки. – Умял бы так, что за ушами б трещало! Сжевал,сожрал… Эх, жвачка! Жвачка-жрачка!

– Я вам верю, – повторил Сэм.

Он потрепал Грязнулю по плечу, невероятно костлявому. Ипочти тут же ужаснулся – а вдруг у Грязнули блохи? На смену этой паническоймысли пришла вдруг совершенно противоположная: интересно, а заглядывал ли сюдахоть кто-то из сытых и самодовольных ротарианцев, перед которыми он такраспинался неделю назад? Догадывались ли они о существовании Ангол-стрит? И ещеСэм представил, что, должно быть, Спенсер Майкл Фри не очень задумывался отаких людях, как Льюки, Рудольф и Грязнуля Дейв, когда сочинял стихи про пожатиерук, которое важнее воды, еды и крыши над головой. Сэм вспомнил свою речь –напыщенную, вычурную и хвастливую, – и ему вдруг стало стыдно.

– Хорошо, – кивнул Дейв. – Значит, я могу снова заглянуть квам в следующем месяце?

– Конечно, – улыбнулся Сэм и спросил:

– Скажите, Дейв, вы ведь отвезли все газеты в утиль, не такли?

– Вон туда. Только он сейчас закрыт. – Грязнуля Дейв указалв сторону пальцем, который заканчивался желтым изглоданным ногтем.

Сэм кивнул и полюбопытствовал:

– А вы тут чем занимаетесь?

– Да так, время коротаем. – И Дейв показал Сэму свой плакат.

На нем была изображена женщина, державшая огромное блюдо сжареными цыплятами. Сэм сразу обратил внимание на то, как здорово всенарисовано. Пьяница или нет, но талант у Грязнули Дейва определенно имелся. Надрисунком было выведено четким шрифтом:

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ УЖИН

С ЦЫПЛЯТАМИ

В ПЕРВОЙ МЕТОДИСТСКОЙ ЦЕРКВИ

В ПОМОЩЬ ПРИЮТУ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ

«АНГЕЛ-СТРИТ»

15 АПРЕЛЯ

С 18 ДО 20 ЧАСОВ

ПРИХОДИТЕ САМИ И ПРИВОДИТЕ

СВОИХ ДРУЗЕЙ!

– Сразу по окончании состоится встреча с «анонимнымиалкоголиками», – сказал Дейв, – но об этом на афише писать нельзя. Этосчитается как бы секретом.

– Знаю, – кивнул Сэм и, чуть помолчав, поинтересовался:

– А вы ходите на эти встречи, Дейв? Можете не отвечать, еслине хотите. Я понимаю – это вовсе не мое дело.

– Я хожу туда, – ответил Дейв, – хотя это и трудновато. Намесяц меня хватает, порой на два, а как-то раз я вообще целый год не пил. Нотяжко это, ох как тяжко. – Он покачал головой. – Многие люди не выдерживают иснова начинают пить. А я вот стараюсь.

Сэм присмотрелся к женщине, которая держала блюдо сцыплятами. Рисунок поразил его – он был, безусловно, выполнен рукой мастера. Авот изображенная женщина показалась Сэму знакомой, и он спросил:

– Вы имели в виду какую-то определенную женщину?

Дейв широко заулыбался. Потом кивнул:

– Да, это наша Сара, мистер Пиблс. Изумительная женщина.Если бы не она, нашу ночлежку прикрыли бы еще лет пять назад. Это ведь онавсегда деньги достает, даже в самый трудный час, когда налоги повышают илиинспектора чересчур придираются. Она называет людей, которые жертвуют на приютденьги, ангелами, хотя на самом деле настоящий ангел – это она! Мы ведь в еечесть наш приют окрестили. Жаль только, у Томми Сент-Джона с правописанием вшколе неладно было… – Грязнуля Дейв приумолк, глядя на свой плакат. – Теперь-тоего уже, правда, в живых нет. Прошлой зимой умер. Печенка отказала.

– Вот как? Очень жаль.