кадров, отсутствие опыта, инфраструктуры, просто малолюдства такой страны, как Саудовская Аравия. Поэтому в Саудовской Аравии, Кувейте, Абу-Даби, Катаре, а также в Ливии образовались свободные капиталы очень крупных размеров. В том же 1974 г. 60 млрд долларов не нашли себе применения в смысле приобретения товаров и услуг и хлынули на международные валютно-финансовые рынки. Для сравнения отметим, что общая сумма предполагаемой учетной стоимости всех капиталовложений за границей составляла в 1971 г. около 160 млрд долларов. Все акции «Дженерал моторе», второй по величине корпорации мира, оценивались тогда в 15 млрд долларов.

На свои доходы члены ОПЕК могли бы купить компании на биржах всего мира за 15,6 года (а по тогдашним ценам купить все компании, котирующиеся на нью-йоркской бирже, — за 9,2 года), все золото в центральных банках из расчета 170 долларов за унцию — за 3,2 года, все американские прямые вложения за границей — за 1,8 года, все компании, акции которых продаются на биржах в Англии, Франции, Западной Германии, — за 1,7 года, все акции Ай-би-эм за 79 дней и семейное богатство Рокфеллеров за 6 дней, а также 14 % германского «Даймлер-Бенц» — за 2 дня.

В руках Саудовской Аравии и тройки стран Залива с общим населением тогда около 10 млн человек сосредоточились средства невиданных размеров. Вокруг этого явления западные СМИ пытались создать обстановку истерии, пугая обывателя в индустриально развитых странах «арабской опасностью».

Журнал «Тайм» писал: «1974 г. был поворотным пунктом, когда произошел упадок старых держав, старых союзов, старых философий и подъем новых. Вера Запада в неизбежность человеческого прогресса и материального роста была потрясена. Инфляция распространилась по всему миру. Некоторые индустриальные общества погрузились в спад, а в некоторых странах распространился голод. Произошла заметная эрозия богатства, мощи, сплоченности Северной Америки, Европы и Японии. В развивающихся странах 40 или более стран с недостаточными естественными ресурсами все больше приходили в упадок, усиливалась их зависимость… Тем временем горстка богатых ресурсами стран усугубила проблемы и бросила вызов жизненно важным интересам остального мира, искусно используя наиболее мощное оружие: власть нефти»[360].

На Уолл-стрит или в Сити с плохо скрываемой завистью и враждебностью подсчитывали доходы Саудовской Аравии и других членов ОПЕК. Но при этом «забывали», что за полвека эксплуатации одних лишь стран зоны Персидского залива корпорации «заработали» десятки миллиардов чистой прибыли только от добычи нефти. Их капиталы, пущенные в оборот, умножились. В странах-импортерах обогатилась и казна, забирая в виде акцизного сбора не менее половины розничной цены нефтепродукта.

С 1960 по 1973 г. члены ОПЕК получили за свое сырье около 95 млрд долларов, а государства и корпорации развитых стран — 600–700 млрд. За тот же период сопоставимые капиталы были вложены во все машиностроительные отрасли, вместе взятые. Таковы были масштабы перекачки богатств из стран ОПЕК до энергетического кризиса. Доля самих нефтедобывающих стран в конечной цене нефтепродукта несколько лет назад не превышала 7 %. Даже после увеличения налогов на иностранные компании и повышения цен на нефть вчетверо эта доля составляла не более трети того, что платил за литр бензина автомобилист в Западной Европе.

Фейсал лучше многих других лидеров ОПЕК, опьяненных своими успехами, понимал, что за ведущими корпорациями мира стояли гигантский производственный аппарат, многовековой опыт, подготовленные кадры во всех областях, средства информации, разветвленная, налаженная сеть финансовых учреждений, в которых работало больше специалистов, чем могли набрать взрослых грамотных людей четверка нефтяных аравийских стран и Ливия. Можно ли было представить себе безболезненное, «бесконфликтное» перераспределение центров экономической мощи в мире как между отдельными группами стран, так и внутри международного финансового капитала? Можно ли было вообразить, что вся экономическая и военная машина Запада отступит перед новыми магнатами, появившимися в великих афроазиатских пустынях?

Запад строго очертил сферу использования «нефтедолларов». Члены ОПЕК с избытком капиталов вынуждены были кредитовать правительства ряда стран, начиная с США, размещать средства в евродолларовых депозитах и коммерческих банках, приобретать ценные бумаги казначейств и разного рода недвижимость, предоставлять займы МВФ, МБРР или увеличивать там свои вклады. Вклады экспортеров нефти на Западе сделали их фактически заложниками мировой экономики.

Процесс возвращения «нефтяных денег» («нефтедолларов») в мировой платежный оборот, имевший в ряде случаев целью компенсировать дефицит платежных балансов стран — потребителей нефти, стал называться «рециклированием». По мнению некоторых экономистов, применение термина «рециклирование» вместо «предоставления в кредит» или «инвестирования» подразумевало, что у стран — членов ОПЕК не было другого выбора.

Сначала экспортеры нефти, опасаясь за сохранность своих накоплений, предпочитали краткосрочные, выражаясь языком финансистов, «высоколиквидные» вложения. Но затем произошел сдвиг в сторону долгосрочного их использования, которое обеспечивало более высокий и стабильный доход.

Можно констатировать, что процесс «рециклирования» валютных избытков стран — экспортеров нефти перед «вторым нефтяным шоком» приобрел более стабильный и, следовательно, менее взрывоопасный для Запада характер.

(После нового взлета цен на нефть активы платежных балансов участников ОПЕК составили более 60 млрд в 1979 г. и более 100 млрд в 1980 г.)

Один американский банкир, посетивший весной 1974 г. Саудовскую Аравию и другие страны Залива, сказал: «Худшая ошибка, которую может сделать Запад, — это питать иллюзии, будто арабы сидят на базаре в пустыне и плетут маты, не представляя, что такое международные финансы».

Саудовцы большую часть своих резервов держали в долларах. Доходы от нефти полностью поступали в главную финансовую организацию страны — Валютное агентство Саудовской Аравии, которое при Фейсале наконец-то стало реальным центральным банком страны.

В тот момент, когда агентство получало платежи от АРАМКО, оно немедленно использовало телекс, чтобы узнать, где наиболее высокие проценты. Большая часть долларов направлялась в Соединенные Штаты, где ставки были выше. Представителями Саудовской Аравии выступали «Морган гэрэнти» и «Чейз Манхэттен бэнк».

Саудовская Аравия в те годы стала самым крупным иностранным вкладчиком в американские банки, в правительственные ценные бумаги, в экономику и недвижимую собственность США. Фактические размеры саудовских инвестиций, согласно ряду источников, были значительно больше официально объявленных. (В конфиденциальном докладе, представленном в 1978 г. Саудовской Аравией Международному валютному фонду, она сама оценивала свои международные инвестиции в размере 133 млрд долларов. По мнению специалистов, в конце 1981 г. эта сумма увеличилась еще по крайней мере на 100 млрд долларов.)

Арабский капитал в США концентрировался в нескольких крупнейших банках, главным образом нью-йоркских. Как писал журнал «Форчун» со ссылкой на одного высокопоставленного члена сенатской комиссии по иностранным делам, вероятнее всего, 75 % всех арабских активов в США были сосредоточены в «Ферст нэшнл сити банк», «Чейз Манхэттен бэнк» и «Морган гэрэнти траст». Если к ним добавить в то время «Кемикл бэнк оф Нью-Йорк», «Мэнюфэкчурерс Гановер траст» и «Бэнк оф Америка», то можно смело утверждать, что эти шесть банков