Спиноза, встречавшийся с Сент-Эвремоном в 1670 г., Стоупом в 1673 г. и другими лицами из окружения принца Конде в Утрехте во время французской оккупации, мог сам приложить руку к подготовке влиятельной франкоязычной версии «Tractatus Theologico-Politicus», изданной в 1678 г., версии, запрещенной во Франции, как и в Республике. Несколько личностей, которые помогли распространять влияние Спинозы после его смерти в 1677 г., были французскими изгнанниками, поддерживавшими тесные контакты с Францией. Среди них был Жак Максимилиан Лукас (ок. 1646-97 гг.), который был лично знаком со Спинозой и которому приписывается самая ранняя биография философа — труд, являвшийся, помимо всего прочего, основным источником традиции (достоверность которой, впрочем, вызывает сомнения), что среди регентов, защищавших и советовавшихся со Спинозой, был сам пенсионарий Голландии, Ян де Витт. Биография Лукаса оставалась неизданной до 1719 г., когда она вышла в Голландии вместе с, бесспорно, самым сенсационным текстом радикального Просвещения, «Traité des trois imposteurs» [намек на Моисея, Христа и Мухаммеда], ои L'Esprit de M. Spinosa». Эта книга, смесь самых провокационных идей Спинозы, включавшая разделы, переведенные из «Tractatus» и «Ethics», и приправленные небольшой дозой идей Ванини (Ванини, Джулио Чезаре (1585-1619 гг,) — итальянский философ-вольнодумец, — Прим. пер.), была запрещена Штатами Голландии с рвением, превосходившим обычное, большинство ее экземпляров было изъято и сожжено. Она также была строжайшим образом запрещена во Франции. В результате она циркулировала преимущественно в сотнях рукописных копий, многие из которых можно обнаружить в наши дни в многочисленных вариантах в библиотеках по всем Нидерландам, Франции, Британии и Германии.

Главным составителем «Traité» был, по всей видимости, Ян Врёсен (1672-1725 гг.), сын роттердамского бургомистра из партии Штатов Адриана Врёсена, отправленного в отставку Вильгельмом III в 1672 г., сын регента, в совершенстве владевший французским. Другими участниками этого проекта, некоторые из которых добавили ряд разделов текста, были гугенотский радикал Жан Руссе де Мисси (1686-1762 гг.), бывший солдат, сражавшийся в рядах нидерландской армии против французов при Мальплаке, а впоследствии ставший ведущим журналистом в Гааге и Амстердаме, и Жан-Фредерик Бернард в Амстердаме, который, помимо сотрудничества с Пикартом в процессе подготовки великого иллюстрированного труда о мировых религиях, изданного в 1723 г., также перевел на французский язык книгу Адриана Беверленда, отрицавшую первородный грех (см. стр. 113 выше).

Таким образом, выхолощенный, а также коренным образом сокращенный «Спиноза» был превращен группой нидерландских и гугенотских вольнодумцев в могущественную подпольную силу, главный «мотор» радикального Просвещения в Соединенных Провинциях и душу, если не Душу с большой буквы, первой волны антихристианских сочинений во Франции. Ведущие нидерландские авторы книг на религиозную и философскую тематику начала и середины XVIII в. непременно утверждали, что именно Спиноза (в популяризованной версии), а не какой-либо другой мыслитель был главным источником тлетворного яда, который, по их мнению, разлагал нидерландскую религию и общество, и который они стремились одолеть. Во Франции влияние спинозизма как скрытого интеллектуального течения развивалось параллельно с Республикой. Спинозизм укоренился во Франции в 1690-х гг., когда такие личности, как граф де Буленвилье (1658-1722 гг.) в Нормандии с головой погрузились в учение Спинозы, придя к тому же урезанному, бескомпромиссно антихристианскому «Спинозе» — оставив в стороне его сложную метафизику и сосредоточившись на его критике религии откровения — который получил развитие в Республике. Но это явление в основном ограничивалось первой третью XVIII в. После 1730 г. во Франции возникло много новых интеллектуальных направлений, и упрощенный «Спиноза» нидерландских и французских спинозистов начала XVIII в. становился все более маргинальным в процессе развития атеистических, деистических и антихристианских идей. В то же время в Нидерландской Республике радикальное Просвещение тоже постепенно пошло на спад, угаснув под объединенным натиском воэцианской ортодоксии и физико-теологической умеренности.

Тем не менее, спинозизм оставался значительным подспудным течением нидерландской культурной жизни — во всяком случае, до 1750-х гг. Одним из его крупных представителей был скандально известный литератор и мыслитель Якоб Кампо Вейерман (1677-1747 гг.). Родившийся в лагере Вильгельма III около Шарлеруа, сын офицера нидерландской армии, Вейерман стал несравненным знатоком нидерландской литературной и культурной сцены, а также снискал репутацию вольнодумца. Одаренный писатель, наделенный пристрастием к едкой сатире, он издавал целый ряд нидерландоязычных периодических изданий, став в некоторой степени опасной и одиозной личностью. Арестованный Hof'ом Голландии за клевету в 1738 г., он провел оставшиеся годы жизни в тюрьме. Но самой выдающейся фигурой, продолжившей дело Вейермана, был Руссе де Мисси, который после 1719 г. превратился в беспощадного критика регентов и регентской коррупции, а также традиционного образа мышления. Он сыграл ведущую роль в беспорядках в Амстердаме в 1747-48 гг. и стал передовым популяризатором радикальных политических идей Джона Локка в Республике (см. стр. 503 ниже). Его вышедшая в 1755 г. французская версия «Двух трактатов» Локка стала одним из самых широко использовавшихся изданий XVIII в. Но, несмотря на все это, спинозизм — или пантеизм, как он называл свое кредо — по-прежнему оставался центральным связующим звеном всей его жизни и творческой деятельности. Он оставался знаменосцем традиций «Traité des trois imposteurs».

В 1737 г. Вольтер был поражен беспрецедентной способностью нидерландских профессоров и университетов привлекать иностранных студентов, знакомя их с новыми идеями и методами, особенно в науке и медицине. В то время ни Британия, ни Франция не могли сравниться с Соединенными Провинциями по части учебной подготовки, учитывавшей недавние научные открытия и направления в области мышления, и для своих, и для иностранных студентов.

Но Золотой Век нидерландских университетов остался в прошлом, и то, что предстало взгляду Вольтера, было последним проблеском явления, которое с 1720-х гг. уже находилось в упадке, хотя самая радикальная фаза сокращения началась только после его посещения Нидерландов в 1737 г. — в 1740-х гг. В первой четверти XVIII в. в Лейдене обучалось 3 164 иностранных студентов, что лишь немногим уступало количеству иностранных студентов, обучавшихся в Лейдене во второй половине XVII в. Во второй четверти XVIII в. иностранные студенты в Лейдене по-прежнему являлись многочисленной группой (2 715 человек), но в 1740-х гг. их количество резко уменьшилось. К третьей четверти века в Лейдене училось только 1132 иностранца, что составляло менее 1/3 от их уровня веком ранее. К последней четверти века упадок Лейденского университета стал полным и необратимым, количество иностранных студентов упало до менее 10% от величины, достигнутой за столетие до этого.

Во многом та же самая ситуация наблюдалась и в других университетах. Утрехтский университет, процветавший в конце XVII в., к середине XVIII в. пришел в глубокий упадок. Франекер так и не восстановил свою прежнюю притягательность для немецких и других иностранных студентов после 1672 г., среди прочих неудач утратив почти всех венгров, которые перебрались в Утрехт. Но Франекер добился частичного восстановления в период 1690-1760 гг., и в середине XVIII в. попытался модернизировать свои научные и медицинские методы преподавания, в частности, назначив в 1749 г. Петруса Кампера (1722-89 гг.) профессором философии и медицины. Кампер, заклятый враг картезианства, «ньютоновец» и последователь Гравесанде, Бургаве и Мюшенбрука, использовавший «Philosophia Newtoniana» Гравесанде в качестве основы своих лекций, отчасти восстановил престиж университета. Но он невзлюбил изоляцию во Франекере и оставался здесь только до 1755 г. К 1760 г. университет пребывал в полном упадке. Замечание Босуэлла, сделанное в 1764 г., что «здешние университеты находятся в полном запустении», было, во всех смыслах, оправданным.