пор так никто и не заявился. Жернова господни мололи медленно, но неумолимо. Или же боги поняли, что он сбежал без чёткого плана, без денег, выскочил из окна в безумную ночь и что же – так и слонялся с тех пор в темноте, ожидая ареста.

Услышав, как перед фасадом виллы скрипнули тормоза, он встал и вошёл в дом.

В это время суток было жарко, и Шкип завесил входную дверь москитной сеткой и оставил её открытой. Сквозь дверной проём он смотрел, как через низкие ворота прошёл и поднялся по ступеням Джимми Шторм, одетый в камуфляжную форму и коричневую футболку.

Сэндс отодвинул сетку в сторону и позволил ей вновь сомкнуться за спиной у гостя.

Шторм прижимал к груди пачку корреспонденции.

– Фосс в нашем предприятии больше не участвует, – сообщил он, не поздоровавшись.

– Прошу прощения?

– Он не дотянул до конца задания.

– Хочешь сказать, он… что он…

– Нацепил бирку и упаковался. В ящик. Цинковый.

Свободной рукой Шторм нанёс Сэндсу апперкот глубоко в солнечное сплетение. Лёгкие у него внезапно опустели, диафрагма сжалась в комок, взгляд затуманила волна тошноты. Шкип рухнул на колени, а затем шмякнулся виском о кафельный пол.

В некоторое подобие сознания он пришёл и снова задышал лишь тогда, когда Шторм пырнул его в ухо носком своего брезентового ботинка.

– Мог бы тебе сейчас башку пинком проломить, смекаешь?

– С-смекаю, – выдавил Сэндс.

Один за другим Шторм стал швырять Шкипу в лицо предметы со стола:

– Вот тебе твой «Ньюсвик»! Вот тебе твой «Тайм»! А это ещё что? Ага, вот тебе твой ёбаный «Спортс иллюстрейтед»!

– Шторм…

– Ты загнал нас в узкую щёлку! Подвёл нас всех под монастырь! Поставил нас раком!

– Шторм… давай поговорим…

– А с чего ты взял, что я стану с тобой разговаривать? С чего ты взял, что я стану обсуждать нашу игру с пиджаком, со штабным крысёнышем, который скрючился тут на полу в позе эмбриона? Этому тебя учили в школе рукопашного боя?

Вообще-то так оно и было: обучающимся в школе рукопашного боя и впрямь советовали в том случае, если их окружит уличная банда, свернуться клубком, огородить скелетом жизненно важные органы и «молиться о прибытии подкрепления». Впрочем, не в том случае, если противник напал в одиночку. Человек, твёрдо лежащий на земле, может воспользоваться преимуществом перед человеком, который балансирует на одной ноге, занеся другую для пинка, – так гласила мудрость. Сэндс не имел желания её проверять.

– И не говори, что ты сделал то, что должен был сделать. Это всё пиздёж. Просто признай, что ты сделал то, что сделал, мужик. Просто признай, что это твоя работа.

– Я и не сказал ещё ничего, – возразил Шкип, – насчёт того, что я что-то сделал.

– Придётся нам с тобой, мужик, пообщаться на каком-нибудь другом уровне, потому что ты ведь не снизойдёшь! Хер ты снизойдёшь! Вот оно что творится-то… Так что на тебе, сука!

Говоря, он продолжал отвешивать Сэндсу пинки по голове.

– Ты там не задолбался? Мне бы лично хотелось, чтобы ты уже задолбался.

– Ага. Задолбался. Впрочем, нет, я ещё не закончил. – И он дважды двинул Сэндса под рёбра.

Шторм повернулся к выходу, дошёл до двери и вернулся.

– Думаешь, мне не поебать? Ну просрали мы войну, так и что с того-то? Неужели маленькие американские детишки будут ходить в школу имени дядюшки Хо и вместо речей Линкольна станут там учить наизусть речи Ленина? Неужели вьетконговцы будут насиловать на улицах наших женщин? Да нихера! Чушь всё это собачья, чувак. Что победим мы, что проиграем, всё у нас будет в итоге ништяк. Только вот мы-то не там – мы-то здесь. Ты, я и все эти остальные засранцы. Мы эту кашу из дерьма заварили – нам её и расхлёбывать. А хули нет-то? Главная-то причина за всем этим простая: «Пошло оно всё на хер давай жахнем!» Вне зависимости от того, понимаешь ты это или нет.

– Ага. Примерно такая же теория была у моего дяди.

– Так ведь полковник жив!

– Да ладно?!

– А что, нет?!

– Нет!

– Да, мать твою!

– Это всё пиздёж.

– Ну да, он самый. Только до тебя всё ещё не дошло. Это же именно то, что приводит в движение реакторы. Чарующий аромат пиздежа.

– Ты мне хоть встать-то позволишь?

Шторм, тяжело дыша, опустился на диван.

– Ладно, я и здесь полежу. А то я устал.

– Ты угробил всю нашу работу. Для тебя отдел «Пси» – это так, семечки пощёлкать. Говорю тебе, мужик, здесь и происходят все победы и поражения. В царстве пиздежа. И неважно, мы ли навешаем им на поле боя, или наоборот.

– Полковник мёртв.

Шторм сказал:

– Ну да. Ты ведь штабной крысёныш. Вот и валяйся себе здесь, скрючившись, как кусок попкорна в матке. В своём инкубаторе для предателей!

В несколько болезненных рывков Сэндс поднялся на ноги, добрёл до стула и снова рухнул.

– Как самочувствие, Шкипер? Искренне надеюсь, что хуёво.

– Джимми?

– Да?

– Рик Фосс мёртв?

– Мертвее не бывает.

– Ты… ты убил Рика Фосса?

– Нет, мать твою! Рика Фосса убили вьетконговцы. Кто-то сбил его вертолёт. По крайней мере, так считается. Что бы там ни случилось, он упал.

– Рик Фосс мёртв?

– Как и все, кто был на борту. Хуяк! – и абзац.

– Что он делал в вертолёте?

– Да что-что – балду пинал, как обычно.

– Господи Иисусе! У него же были жена, дети…

– То-то и оно, что были, приятель. Очень скоро право на них перейдёт к какому-нибудь другому мужику. Так ведь оно чаще всего в жизни бывает.

У Фосса же была малолетняя дочурка, припомнил Шкип. Он наклонился вперёд, взял со стола свой напиток на кокосовом молоке и прижал холодный стакан к пульсирующей скуле.

– Так что же, малютка Шкиппи? Где ты пропадал в прошлый четверг?

– В Сайгоне.

– Ну а где же ещё!

– Проходил испытание на полиграфе.

– Ну да. На чём же ещё!

Сэндс подался вперёд на кресле. В ящике комода наверху у него лежала «беретта» двадцать пятого калибра, и Шкип почувствовал мимолётное, но почти непреодолимое побуждение подняться, взять её и пальнуть Джимми Шторму прямо в наглую рожу. Когда волна схлынула, на него накатила такая слабость, что, казалось, парализовало все конечности. Он закрыл лицо руками.

– Слушай… Ты уезжаешь или как?

– Да, уже лечу. Просто заглянул сообщить тебе о том, что карма превратила твоего закадычного дружка в кровавый супчик.

– Господи Иисусе. Бедняга Фосс!

– Да уж, бедняга Фосс. Хотел бы я быть тем, кто известит об этом его жену. Надеюсь, он заделал ей