были одеты в классические брюки и рубашки или, в случае пары стариков, в длинные сорочки и широкие шаровары, какие носят китайцы на карикатурах; что более важно, все они двигались свободно, как хотели и, если было надо, сразу же по выходе на улицу переходили дорогу. Этот же был в джинсах и футболке и держался поближе к стенам, в тени, пока не добрался до конца квартала. Когда он перешёл улицу на углу, Фест двинулся вперёд. Объект продолжил движение вдоль квартала, расположенного перпендикулярно, и Фест повернул за угол как раз вовремя, чтобы заметить, как цель, дойдя до конца квартала, нырнула вправо. Фест перешёл на рысь, сам тоже держась вплотную к стенам. Повернув в ту же сторону, вновь замедлился до прогулочного шага. Человек был всего метрах в двадцати впереди. Теперь они двигались по улице, параллельной той, на которой жил объект. Вот он завернул в освещённый вход в какое-то заведение. Фест прошёл мимо и увидел, что объект сидит за столиком в кафе и о чём-то разговаривает с владельцем. Когда Фест добрался до следующего перекрестка, то развернулся и снова прошёл мимо кафе. Мужчина сидел внутри, а перед ним на столе располагались плошка, палочки и чайник.

Фест поспешно дошагал до угла, повернул налево и снова пустился рысью. В кармане лежали ключи.

В конце квартала он перешёл улицу, остановился в тени и осмотрел окна второго этажа меблированного пансиона. С этой стороны свет не горел ни в одной из комнат. Где-то вдали в небо устремился сноп оранжевых трассеров. Это зрелище, нечто вроде пародии на северное сияние, повторялось каждую ночь. То раздавался, то вновь затихал шум вертолётов и реактивных двигателей. С более оживлённых улиц доносился многоголосый хор кипящей ночной жизни. Мимо проскочила пара велорикш и пешеходов, но в это время суток в квартале, за исключением некоторых злачных переулков, было тише, чем в других частях Сайгона.

Из кобуры на животе под рубашкой он достал пистолет, из кармана брюк – глушитель, соединил их вместе. Сейчас ему не нужно было оружие, но завтра ночью, начиная с этого места, оно будет у него под рукой. С него градом катился пот. Завтра ночью надо будет захватить с собой два носовых платка и тщательно протереть ладони, прежде чем браться за ствол.

У двери на улицу он, не выпуская из правой руки пистолета, взял в левую наугад один из ключей и сунул его в замок. Выбор оказался верен. Он положил ключ в левый задний карман и вошёл внутрь. Дверь оставил незапертой. Наверх вела узкая лестница, освещённая голой люминесцентной лампой, обсиженной насекомыми. Он испытал выключатель на стене слева, на пару секунд погрузил лестницу в полную темноту и снова нажал на кнопку. Свет пару раз мигнул и ожил. Фест вынул из переднего кармана второй ключ и поднялся по лестнице, ступая уверенно, как ступал бы любой полноправный постоялец, и вставил ключ в замок первой двери справа. Та открывалась внутрь и вправо. Он распахнул её пошире и отступил назад и в сторону, держа пистолет наготове. Как и предполагалось, внутри было темно. Из номера не донеслось ни звука. На противоположной стороне комнаты имелось единственное окно, которое выходило на стену соседнего здания.

Он несколько раз открыл и закрыл дверь. Когда она встала где-то на шестидесяти градусах по отношению к стене, верхняя петля резко скрипнула. Дверной замок тоже стоило бы смазать, но он не додумался захватить с собой масла – да и потом, разве они не знают, что он всего лишь исполнитель?

Оставив дверь открытой, он шагнул внутрь. Без света в коридоре там было бы невероятно темно, и тем не менее, чтобы завершить операцию, придётся перед входом погасить коридорную лампу. Он ощупал стену по обе стороны от двери в поисках выключателя и ничего не нашёл. Сунул оружие в кобуру, вытащил из кармана рубашки фонарик, скользнул по комнате световым кружком – ни выключателя на стене, ни лампы под потолком.

Узкая кровать, занавешенная антимоскитной сеткой, стол, на котором покоились фонарь и какая-то крупная морская раковина. На полу рядом с ним лежали сложенные брюки и футболка, а также рюкзак, который он торопливо обшарил – две книги, пара трусов-боксёров. Приподнял тонкий матрас и, взглянув через зазоры между широко расположенными опорными досками, убедился, что на полу под кроватью пусто. Лёг на бок, направил свет на нижнюю сторону кроватных досок и небольшой столешницы – нигде ничего не пряталось. Встал на ноги.

Походил по комнате с фонариком, ощупал штукатурку на стенах, особенно внимательно исследовал напольное покрытие в поисках какой-нибудь плохо закреплённой половицы.

Стекло единственного окна было приподнято, а соседнее здание – так близко, что можно было дотронуться ладонью. Что там обитало в узком пространстве между стенами – одному Господу Богу известно. Он протянул руку и ощупал нижнюю сторону подоконника. Снаружи к стене ничего не крепилось – никаких тайников.

Больше хранить оружие было совершенно негде. Либо этот человек носил что-нибудь при себе, либо его не было вообще, как и уверял майор Кэн. Если объект вдруг проснётся, то в качестве подручного средства защиты применит разве что стол или эту раковину, которая, кажется, служила здесь пепельницей.

Феста категорически заверили, что этот человек безоружен. Однако где гарантия, что у него не окажется ножа? Или, скажем, мотка верёвки, из которой можно соорудить удавку?

В свете фонарика он тщательно осмотрел матрас. На одном конце истёрлась краска – вероятно, там, где обычно покоилась голова.

Проблема, по мнению Феста, заключалась в том, что осторожный человек, а вдобавок к этому человек, чувства которого обострены из-за стресса и напряжения, пробудится от малейшего шороха, тут же вскочит с постели и будет готов к чему угодно.

Просто взять и войти через дверь будет безумием. Если предположить, что он сможет подняться по лестнице бесшумно, все равно слишком многое будет зависеть от того, не разбудит ли человека звук ключа в замке.

Почему бы не оформить его сейчас?

Через десять или пятнадцать минут человек закончит ужинать и войдёт в эту дверь. Можно будет убить его, пойти прямиком в языковую школу Вооруженных сил и объяснить, что он был вынужден импровизировать. Приспосабливайся и импровизируй – таков девиз его профессии.

Но пока не возникло крайней нужды, изволь придерживаться плана операции – или хотя бы видимости плана, обрывков плана. Он всегда придерживался плана. И ни один план его ни разу ещё не подводил.

Майор Кэн подчеркнул, что это должно произойти