ещё сигарету, но приподнял ладонь и покачал головой, глядя на зажигалку сержанта. Положил сигарету на стол.

– Ты, небось, думаешь, у меня чердак прохудился. Что ж, в этом мы с тобой похожи. Тут я вынужден согласиться. Но я всё ещё слушаю только свой собственный бред, дружище, потому что кроме него не происходит вообще ничего.

– Мистер Джимми! Пожалуйста, говолить медленно.

– У тебя как с английским? Говоришь?

– Совсем чуть-чуть. Два из десять.

– У нас нет связи друг с другом. Нет сигнала, улавливаешь? Я не знаю, как называются вещи на твоём языке. Ты знаешь все эти названия. Ты их знаешь, потому что твой зад базируется в этой местности. Чего ты не понимаешь, так это того, что весь этот край полностью, до основания вышел из-под контроля законов природы. То есть как, все эти законы на территории Вьетнама по-прежнему в силе. Но законы, действующие на остальной части планеты Земля – эти законы на Вьетнам не распространяются. Нас окружает зона или состояние сбоя, и вы, местные, как бы переходите от знания имён местных вещей на уровень способности подпитываться энергией от этого сбоя. Вы подпитываетесь от этой зоны, которая вокруг нас, и они не могут вас тронуть…

Чунг внимательно слушал, пытаясь уловить переживания этого человека. Он почувствовал смятение и гнев.

– Простите, что?

– Кто не может вас тронуть?

– Что?

– Всё, на чем есть её сраные отпечатки, – а тебя, к примеру, облапали с ног до головы, ты вон аж светишься, как ебучий рыжий клоун, как неопознанный, мать его, летающий объект! Всякая ёбаная тварь. Так что подпитывайся, подпитывайся от этой зоны, бывший агент. С неба вот-вот хлынут потоки говна!

Он почувствовал страх и браваду.

– А ещё… полковник… весь этот процесс… ладно, чего уж там, приятель, – ты и сам его соучастник. Соавтор всего этого говна. Вот оно в чём дело. Все мы – его соучастники. Полковника, мужик. Полковника.

– Полковник Сэн.

– Он самый, полковник-сан. Он дёргает за ниточки, а мы тут пляшем на одной ножке, как балерины.

– Окей, – безнадежно протянул Чунг.

Сержант изобразил ладонью быстро открывающийся и закрывающийся рот. Поднёс его к своему уху:

– Хао мне тут кое-что рассказал. Хао. Один человек придёт и убьёт Чунга. Un homme. Assassiner.[133]

Если так сказал Хао, этому можно было верить.

– Сегодня в ночь?

Сержант встал, ткнул Чунгу в лицо своё запястье и указал на циферблат наручных часов.

– В два ночи.

– Два часа.

– Ноль-два-ноль-ноль.

– Два часа ночь.

– Если только этот мелкий двурушный гондон не подстроил так, что мочить нас обоих заявится целая бригада или что-то в этом роде. Но я не собираюсь носиться из-за этого, как белка в колесе… хотя… сука, ну да, собираюсь я, собираюсь, не будем друг друга наёбывать. Но я не уйду. Я не намерен отсюда линять. Будь что будет. Я просто смотрю на это таким образом, что какая бы дичь мне ни выпала, то это, должно быть, урок, мужик, урок, который хочет преподать мне какой-то поехавший кровожадный бог-Гитлер. Вот потому-то меня это и не нравится! Я ведь ненавижу уроки, ненавижу школу, ненавижу учёбу! Меня сама идея дисциплины пугает до усрачки и бесит до трясучки… Но Хао-то сказал, что встретит меня здесь в четыре дня с деньгами – выходит, Хао соврал мне прямо в глаза. Где Хао, где это гондон штопаный? А нету его! Хао никому не друг. Этот мелкий гук – сущий дьявол. Эх, свернул бы я ему шею да трахнул бы его труп, кабы только жёнушки его дома не было! А он ведь это знал! Но это было бы почитай что при всём честном народе… Бля, надо было её тоже тогда прикастрюлить!.. Ага. Значит так, вот тебе пушка.

Он приподнял подол рубашки и вынул из-под ремня автоматический пистолет.

– Экспресс-доставка специально для сеньора-мистера Чунга.

Чунг отступил и слегка приподнял руки.

– Нет, мужик, нет. Блядь! Да выучи ты уже один раз английский, а?

Он держал оружие боком, поворачивая его из стороны в сторону. Это был ЧЗ-50 восточноевропейского производства.

Чунг снова пошёл к окну и оглядел улицу. Сунул пистолет за пояс, закурил ещё одну сигарету и швырнул спичку через подоконник.

– Ладно, сука, хер бы с ним, – сказал сержант, – вот смотри. Я бы подстерёг этого гондона на улице, да только вот в душе не ебу, кто он вообще такой. Ни хрена мы не узнаем, пока он в дверь не постучится. Мы движемся на ощупь. Впрочем, это нормально. – Он курил и оглядывал комнату, не задерживая взгляда ни на чём конкретном. – И никакой тебе грёбаной подушки. Я-то воображал себе подушку… Сука! У тебя что, ни одной подушки нету?

– Мистер Джимми. Пожалуйста, говолить медленно.

– Нам надо приглушить эту штуку. Подушки. Тихо. – Он изобразил, как пистолет дёргается у него в руках, а затем приложил палец к губам и зашипел: – Ш-ш-ш-ш!

Тогда, наверно, стоит применить нож? Чунг сжал руку в кулак и показал, будто всаживает лезвие в Джимми.

– Где твой кинжал, дружище? Ну давай, показывай мне свои манатки.

Чунг пожал плечами. Сержант полез в карман и достал складной нож.

– У этого вроде как трёхдюймовое лезвие. – Он открыл его. – Ещё есть ложка и вилка, мужик. Можно будет потом съесть этого гондона.

Чунг протянул руку. Положил раскрытый нож рядом с собой на матрас. Протянул руку ещё раз.

– Оружие.

Сержант вынул из-за ремня пистолет и с некоторым облегчением передал его Чунгу. Тот извлёк обойму, очистил патронник и высыпал на матрас пули: девять 7,65-миллиметровых патронов, считая один из патронника.

– Это надёжная коммунистическая пушка. Вьетконговского типа. Стоит хуеву тучу баксов.

Шторм дал понять, что хочет за это денег? Чунг решил, что любое не вполне ясное высказывание лучше игнорировать. Сидя на кровати, перезарядил и вставил магазин, затолкал заряд в патронник и вдавил предохранитель. Когда боёк опустился, низкорослый сержант подскочил и воскликнул: «Твою мать!» – видимо, не знал о механизме безопасного спуска курка с боевого взвода. Следовательно, пистолет ему не принадлежал.

Чунг вытащил магазин и положил пистолет, магазин и патрон из патронника на стол.

– Отлично. Потаённые механизмы!

– Тихо! – сказал Чунг и попробовал перейти на французский: – Silence!

– Дошло, значит! Да мы тут все ёбаные билингвы!

Он протянул сержанту пустую бутылку из-под колы.

– Нет, ну на такую сделку я не согласен! Слишком неравноценный обмен.

Чунг положил пистолет на матрас, поднял нож и проделал в обшивке полуметровую щель. Отложив нож в сторону, выдернул из разреза несколько комков