Наконец, лифт остановился, и Мирия, поддерживаемая Тери, шагнула в мрачный коридор, освещённый тусклым светом. Сразу несколько камер уставилось на неё, мигая маячком и бессовестно таращась на всех, кто посмел сюда прийти.

Коридор был узок, но по обе его стороны девушка насчитала шесть дверей, защищённых силовой решёткой, за которой виднелись уже другие, массивные двери с кодом и ручным механизмом, похожим на руль автомобиля, и ограничивалась ли этим защита, Мирия не знала.

-Где ОН? – Резковато бросила она, громко, словно всю жизнь ей и доводилось только повелевать.

-Прошу Вас…

Старший охранник жестом пригласил её следовать за ним. Он ловко разделался с силовой решёткой, и, набрав код, повернул «руль» механизма влево, на пять оборотов. Что-то щёлкнуло, и дверь отворилась.

-Заключённый не опасен. – Дежурно сообщил всё тот же охранник. – Но постарайтесь всё же быть максимально осторожными, Ваше Высочество. Дверь останется открытой. Мы будем ждать Вас снаружи.

Мирия и не взглянула в его сторону. Тери поблагодарил охранников вместо неё и уже собирался первым войти в бункер, но принцесса решительно остановила его, и, набравшись смелости, шагнула вперёд.

Сердце сжалось в жёсткий комок. Не помня себя, Мирия переступила порог душной камеры, и в нос ей ударил тяжёлый запах медикаментов и застарелого пота.

Камера была крошечной, тёмной, затхлой. Маленький кран угрюмо ржавел над маленькой раковиной, отхожее место было здесь же – и стол, грязный, заставленный посудой с нетронутой тюремной пищей, тоже. Жёсткая кровать без каких-либо спальных принадлежностей – и в полумраке этого ужасного места, на этой самой «кровати», сидел ссутулившийся человек, ничем не напоминающий, даже отдалённо, Элиаса – он был чахлый, абсолютно погружённый в себя; хотя глаза его и были открыты, он никак не отреагировал на вошедших в камеру людей.

Мирия, превозмогая тошноту, вызванную царящим здесь запахом, медленно приблизилась к нему. Тери замер возле двери, поражённый не менее тем изменениям, что произошли с Дельфином, но, меж тем, готовый к решительным действиям.

-Элиас. – Тихо позвала принцесса, и человек, сидящий на нарах, медленно поднял свою голову по направлению её голоса.

Это был он. Ничто – не грязные, отросшие и спутанные волосы, ни заросшее бородой лицо, ни вялость реакции не могли обмануть её. Его глаза – чёрные, но непривычно мутные, уставились на неё вполне осмысленно – и Мирии немного полегчало – она боялась увидеть безумие на лице своего давнего друга, но, хвала богам, это было не так.

-Мирия. – Хрипло выдохнул он, и глаза его на миг сверкнули ярче, это слёзы наполнили их в бессильном порыве. Он не двинулся с места, не вскочил, как бывало, но взгляд его будто бы приклеился к девушке.

Принцесса, наплевав на всё, бросилась к нему, обняв так крепко, как только могла, и слёзы всё того же несправедливого бессилия хлынули из её глаз, но злость на отца и всех тех, кто был причастен к этому зверству, накалилась до предела.

Но Эл не шевелился. Казалось, её прикосновения причиняют ему боль, и Мирия только сейчас заметила запёкшиеся кровавые разводы на его ветхой тряпичной одежде из грубого сукна – кровь, что выступала наружу на его груди и плечах, спине.

Она опустилась перед ним на колени, крепко сжав в ладонях его холодные пальцы, покрытые непреходящими гноящимися шрамами и синяками от уколов и капельниц. Он оставался всё так же вял, но и глаз от неё не отводил.

-Послушай, Элиас. – Дрожащим от волнения и обиды голосом, произнесла девушка. – Я сделаю всё, чтобы вытащить тебя отсюда, слышишь меня? Ты понимаешь, что я говорю? Я никому больше не позволю причинять тебе боль, клянусь, Эл, я всё сделаю для этого…

Её слова перетекли в рыдания, и Тери, всё это время не вмешивающийся в происходящее, получил шанс наконец-таки положить этому конец.

-Мирия, нам пора. – Он сделал попытку приподнять её за плечи, но девушка лишь раздражённо вывернулась, и вновь бросилась к Дельфину. Её ладони обхватили его щёки, и Мирия коснулась губами грязного и соленого от пота лба своего друга, тихо, что даже Льюис не расслышал, прошептав:

-Я тебя жду…

Затем поднялась на ноги, и чуть ли не бегом бросилась к выходу, не оборачиваясь и не прощаясь.

***

Всю дорогу назад она плакала, уткнувшись в грудь своего капитана. Мирии нужно было выплакаться, пережить и осознать всё то, что она сейчас увидела, и Тери понимал это, молча прижимая её к себе, и не лез с бесполезными утешениями.

Честно говоря, он и сам был шокирован подобным зрелищем. Он помнил Элиаса Фейверита слишком хорошо, и тот их «незабываемый полёт», когда он только-только узнал Мирию, и ни за что на свете не хотел с ней расставаться…

Люди графа Анедо не были столь жестоки ни с ним, ни с кем-либо другим. Тогда ещё леттера Льюиса отпустили с миром, хотя могли бы и без церемоний «подарить космосу» - это было самым простым для людей со статусом «вне закона», и всё же они обошлись с ним по-человечески…

Мирия не знала того, что знал он, её капитан, Правитель позволил ему просмотреть материалы, касающиеся дела Дельфина, когда принцесса заговорила о нём.

Нет, его не пытали. Над ним ставили опыты хищники в белых халатах – хладнокровные стервятники, как обозначил их для себя Тери. Правитель в своей ненависти к супранормным зашёл слишком далеко, и это пошло на руку этим стервятникам – они всеми способами шли к своей цели, пытаясь выяснить, так чем же супранормные отличаются от всех остальных и как можно на них воздействовать, чтобы прекратить или уничтожить действие их способностей. Эдвард не погнушался и подобными вещами, своей рукой подписав разрешение на физические эксперименты, вероятно надеясь, что его дочь об этом никогда не узнает.

Сам Льюис никогда не одобрял подобных вещей, но и сообщать о них своей принцессе тоже не решался. Мирия увидела лишь часть той жуткой истины, что была известна ему, но и это уже ранило её слишком глубоко. Он никак не мог помочь Элиасу Фейвериту, но обязан был охранять душевный покой своей возлюбленной. И потому он молчал, пока автомобиль, сопровождаемый его легитом, вёз их обратно во Дворец. День, безусловно, предстоял трудный.

После их прибытия, Правитель сразу же потребовал капитана Льюиса к себе, я же только и ждал этого момента. Сбежав в очередной раз из своей комнаты-камеры, в невидимке, созданной «заботой» Мэлвина, я шлялся возле апартаментов Мирии с самого утра – я провожал их с Тери взглядом на встречу с Элиасом и, подобно Правителю, тоже ждал результата, нервно переминаясь с ноги на ногу.

Едва Тери ушёл, Мирия распахнула дверь, чтобы я беспрепятственно мог войти –наше взаимное притяжение давно сообщило ей о моем присутствии. Глаза её распухли от слёз, и едва я проявил себя, она вновь зарыдала, бросившись мне на нею.