Как мы видели, после VII Съезда Тито вложил много сил в установление связей с афро-азиатскими странами, будучи уверенным, что югославский экономический подъем можно связать с будущим экономическим расцветом третьего мира. С этой целью Югославия разработала программу займов «развивающимся странам» (всего более 11 млрд долларов)[1831] и способствовала клиринговому обмену товаров на сырье. Югославские специалисты, кроме этого, начали участвовать в строительстве портов и индустриальных предприятий в упомянутых государствах, а в геологических исследованиях добились признания своего авторитета. Активно развивались и культурные отношения, при этом наиболее важным было то, что сотни студентов из Африки и Азии приехали получать образование в югославских институтах и университетах[1832]. После возвращения Тито из трехмесячного путешествия в Индонезию, Бирму, Индию, Шри-Ланку, Эфиопию, Судан, Египет и Сирию, а на пути домой еще и в Грецию[1833], в Белграде ему подготовили великолепную встречу. Его приветствовало около 300 тыс. человек: от школьников до рабочих, которых автобусами и грузовиками привезли на улицы, по которым он проехал[1834]. Успех укрепил в нем еще большую уверенность в том, что неприсоединившиеся страны должны сотрудничать в решении проблем современного мира с великими державами.

В атмосфере нарастающей международной напряженности, когда как из Вашингтона, так и из Москвы приходили неприкрытые угрозы о применении ядерного оружия, подобные усилия приветствовались. Когда в мае 1960 г. возник конфликт во время встречи Хрущева и Эйзенхауэра, поскольку СССР в своем воздушном пространстве подбил американский шпионский самолет, Тито вину за это возложил на США. В то же время он хотел, чтобы активное участие в международных отношениях приняли неприсоединившиеся страны, которые не были втянуты в холодную войну, и ООН, поскольку нельзя перекладывать всю ответственность на великие державы, когда речь идет о судьбе всего мира. Эта уверенность была закреплена в коммюнике, которое было обнародовано спустя месяц после недельного визита председателя Объединенной Арабской Республики Гамаля Абдула Насера в Югославию[1835]. Словесно она была подтверждена на XV заседании Генеральной Ассамблеи ООН, когда Тито встретился с руководителями Египта, Индии, Индонезии и Ганы. Юбилейное празднование использовали, чтобы предложить Ассамблее направить Эйзенхауэру и Хрущеву призыв к обновлению диалога, который был незадолго до этого драматически прерван. Тем самым движение неприсоединившихся стран от программных лозунгов перешло к действиям[1836].

Несмотря на то что Тито очень беспокоило, не вредят ли его здоровью прививки против тропических болезней, он весной 1961 г. отправился в новое путешествие, теперь уже в Африку. Путешествие было в высшей степени широкомасштабным, поскольку он хотел опередить Хрущева, собиравшегося посетить некоторые африканские страны в первые месяцы того же года[1837]. Но в самом начале путешествия именно от Хрущева пришло сообщение об убийстве Патриса Лумумбы, руководителя антибельгийского движения в Конго, и Тито начал думать о более широкомасштабной акции. В гневе он утверждал, что речь идет «о самом большом преступлении в современной истории», что в смерти Лумумбы в первую очередь виновата ООН и ее генеральный секретарь Даг Хаммаршёльд, поскольку они его не защитили, и что нужно созвать встречу «нейтральных» государств в Каире. «Позвать Абдула (Насера). Послать депешу Сукарно. Только небольшие, внеблоковые государства борются за мир. Только они могут предотвратить войну. Человек и народы. Мировое общественное мнение. Необходимо защититься от этих безумцев (империалистов). Противопоставить им мир и оставить их одних»[1838]. Короче говоря, родилась идея о встрече неприсоединившихся, на которой страны-члены должны были выработать стратегию, которая предназначалась бы для борьбы с колониализмом и предотвратила бы столкновение между двумя великими державами. Необходимо было еще уговорить Неру, который, по мнению Тито, вел себя нерешительно из-за долгов, которые были у Индии перед Западом, и из-за внутренней реакции. «Нужно ему помочь выбраться из этой каши»[1839].

В путешествие по Африке с Тито отправилось около 1400 человек, среди прочих оркестр музыкантов, многочисленные певцы народно-развлекательной музыки. Яхту «Галеб», на которой он находился с супругой Йованкой и сопровождающими, охраняли три югославских военных корабля. Турне длилось семьдесят два дня, с 28 февраля по 22 апреля и включало в себя посещение Ганы, Того, Либерии, Гвинеи, Мали, Марокко и Туниса. Последним и наиболее важным этапом был Египет, хотя в этом случае речь шла о неофициальном визите. Тито всюду рассказывал принимающим сторонам о негативном опыте экономического сотрудничества с Москвой и предостерегал их от односторонних контактов с ней. Он утверждал, что его отношения с Западом в этом смысле более тактичные. Югославию он им представлял как пример государства, которое остается вне блоков, и трактовал это, особенно в Гане и Гвинее, как большое достижение[1840]. Президент Ганы Нкрума Кваме сказал: «Это наиболее реалистичный современный государственный деятель. Из всех его современников он лучше всех понял Африку. И мы лучше всего поняли его»[1841]. Речь шла о сдвиге эпохального значения, поскольку впервые в истории европейский политик приехал к африканцам как к равным, общался с ними без патерналистских установок, и при этом не скупился на критику в адрес Запада. Как сообщает Родолюб Чолакович, Тито осознавал психологическое значение своего визита. После возвращения в узком кругу он «говорил об африканских народах, об их отношении к белому человеку, и особенно к белому человеку, которого зовут Тито»[1842].