дорогу», – напутствовал он спортсменку.

Гостиницу для участниц испытаний Валя нашла не сразу. Невзрачное здание на Первомайской, куда направили девушку, недвусмысленно оповещало о своем назначении бесхитростной вывеской «Кладовая».

«Что вы ищете?» – спросила Валю женщина у входа.

– Гостиницу.

– Открывайте.

Кладовая оказалась той самой гостиницей. А вечером того же дня в дверь вошла девушка в желтом платочке и синем пальто. Ее тоже звали Валентина. Валентина Терешкова.

Впереди девушкам предстояла неделя с лишним кропотливейшего медицинского обследования. А после самых здоровых из них ждали тренировки в Центральном научно- исследовательском авиационном госпитале.

В госпиталь Валя ехала вместе с Валентиной Терешковой.

Ранние зимние сумерки опускались на московские улицы с хлопьями снега. Девушкам было весело от огней, особенно ярких в морозном полумраке, и от такого близкого неизвестного-неизведанного. Радостное волнение спортсменок передавалось случайным попутчикам в автобусе и в метро. Как будто сговорившись, на жизнерадостное: «Как добраться до Центрального научно-исследовательского авиационного госпиталя?» все, как один, интересовались с доброжелательной улыбкой: «А вы, наверное, медсестрички?»

По дороге девушки купили по булочке за пятнадцать копеек – неизвестно, когда еще покормят в авиацентре. (Покормили сразу же и досыта).

А пока снежинки падали на булку и таяли вместе с ванильной сдобой на языке. Девушки остановились у высоких ЦНИАГовских ворот. Что-то необъяснимое промелькнуло вдруг в глазах у Вали Терешковой, какая-то мысль, внезапное озарение, но в глазах ее поблескивали озорные искорки.

– Валя, а ведь этот момент мы никогда не забудем… – неожиданно произнесла будущая первая в мире женщина-космонавт.

Может быть, это было предчувствие, а может быть, просто свойство воспоминаний наделять из будущего особым смыслом спонтанные мгновения прошлого. Может быть…

Но тогда обе девушки, обе Валентины стояли у больших железных ворот, которые на самом деле были воротами будущего. Их будущего.

Предполагаю: «Может быть, она что-то почувствовала? Что скоро полетит в космос?»

Валентина Георгиевна несколько секунд размышляет над моими словами, потом неуверенно продолжает:

– Думаю, и она до конца не верила, что выберут ее. Рентгеновский снимок показал, что у нее одна почка больше другой. Но, к счастью, как потом выяснилось, это ее врожденная особенность.

В госпитале начались настоящие испытания. Самое страшное из них девушки называли «ГЕСТАПО». Это и правда напоминало садистскую пытку, заставляло забывать обо всем на свете и напрочь терять ориентир во времени и пространстве. Испытуемую пристегивали к длинной плоскости, которая поворачивалась сначала на 45 %, потом вертикально и так по кругу.

«Все показатели очень хорошие!» – заключение было почти сенсационным. Она, Валя Мыздрикова, висела вниз головой на «гестаповском столе», а давление, пульс были в норме, как будто она неспеша прогуливалась по лесу. Врач вышел из помещения поделиться радостью с остальными.

– Вот оно, настоящее космическое здоровье! Именно такие советские девушки, выносливые и сильные, однажды полетят к далеким Галактикам!

А Валя в это время задыхалась на столе, воплотившемся в ее сознании в изощренное орудие пыток, а врач все не приходил…

Зато когда заканчивались тренировки и исследования, начиналось самое интересное.

В ЦНИАГ приезжали и композитор Людмила Лядова, и звезда оперетты Татьяна Шмыга, и другие звезды. А как-то, услышав от врача восторженное: «Девочки! Идите посмотрите! Титов пришел!», Валя Мыздрикова удивилась: «А что на него смотреть? Он каждый день к нам приходит».

Человек с такой фамилией каждый день сопровождал девушек, одной из которых предстояло лететь в космос.

– Да не он! – улыбнулся врач. – Герман Степанович.

– Неужели сам Титов? – высыпали девушки навстречу ему.

Космонавт оказался удивительно прост в общении. Правда, к идее запуска в космос женщины он относился неоднозначно.

«Это очень серьезно. И опасно», – в голосе космонавта Вале слышались те же заботливо-нравоучительные интонации, те же, что и в голосе тети, когда она предостерегала ее, непутевую свою племянницу, от высоты.

На территории ЦНИАГа девушки жили в отдельном помещении по двое-трое в каждом номере. Соседками по комнате Вали Мыздриковой оказались Анна Пивоварова из Коломны и сама Валентина Терешкова.

Будущая космонавтка много рассказывала о своей ткацкой фабрике «Красный Перекоп», о том, как плавала по Волге и, конечно, о Ярославском аэроклубе.

Терешкова даже переписала на листок для Вали Мыздриковой песенку, сочиненную ярославскими парашютистками:

«О космосе мечтали мы,

В полет стремились мы,

Чтоб прыгать нам на землю

Не с неба, а с Луны».

Дисциплины от девушек требовали строжайшей, но чем строже правила, тем сильнее желание ими пренебречь.

Заводилой обычно были Валентина Терешкова или Ирина Соловьева. Как ни странно, именно ей, красавице с высшим образованием, приходили в голову самые озорные затеи.

– А давайте погуляем по Москве, – предложила как-то Ирина.

Идею радостно поддержали. Девушкам запрещалось даже близко подходить к воротам, ведь подготовка проходила под строжайшим секретом и, конечно, не могло было быть и речи о том, чтобы выйти за пределы ЦНИАГ без разрешения. И все-таки вылазка удалась. Обстоятельства складывались удачно. Девушки проскользнули через распахнувшиеся для грузовика ворота, но возвращаться назад все равно пришлось через вахту. Забор оказался слишком высок, а перелезть через него в узких юбках было и вовсе невозможно.

Эх, Александра Ивановна! Ведь именно ей, их куратору, пришла в голову мысль заменить удобную и универсальную часть космического костюма – штаны – на более женственную. Так и заявила: «Не женственно!» Вот и сшили им на заказ юбки защитного цвета, ведь к звездам должны летать не просто сильные, но к тому же нежные, земные женщины.

Впрочем, часовая прогулка по Сокольникам стоила нагоняя за самоволку.

В другой раз Ирина Соловьева предложила перекинуться под столом в картишки, что комсомолкам запрещалось строго-настрого. И снова комсомолки ее поддержали…

… Июньское солнце беззастенчиво, беззаботно заглядывает в окна, а Валентина Георгиевна рассказывает о далекой заснеженной зиме 1962 года, когда встретились будущая первая женщина-космонавт и ее будущий супруг Андриан Николаев.

В тот день Валя Терешкова и Валя Мыздрикова расчищали снег. Импровизированный субботник организовала Терешкова. Правда, единомышленница у нее оказалась только одна. Но видимо, так было угодно судьбе, чтобы только две из проходивших подготовку в госпитале спортсменок вышли на улицу с лопатами сражаться с сугробами.

Обе девушки тогда не знали космонавта в лицо, и потому, когда симпатичный молодой человек в гражданской одежде, но, вероятно, все-таки летчик, спросил «Кто вы?», ответили, как полагалось отвечать всем любопытным, кому незачем знать секретные сведения.

– Мы лыжницы. Приехали на сборы.

Даже не слишком наблюдательный взгляд сразу бы заметил, что молодому человеку понравилась Валентина Терешкова.

Он запустил в мнимых лыжниц снежком. Следом полетел другой белый холодный комок. Девушки, конечно, в долгу не остались, напрочь забыв совет Александры Ивановны