Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В зале не было ёлки. Только в поллитровой баночке торчала коротенькая веточка сосны и в углу в высокой керамической вазе углу безнадежно усохли три розы. В той же вазе стояли пара искусственных веточек, похожих на хвойные.
Цветы некогда были алыми, и в новогоднюю ночь мумии роз показались Олечке кощунством, ведь смена лет – пора обновления, и она решительно выдернула розы из сосуда и отнесла в мусорное ведро.
– Нет, подожди, – спохватилась Татьяна Валерьевна, сначала мы накроем стол праздничной скатертью.
И достала старинную, «с павлинами».
Оля сполоснула вазу из-под роз.
– А ёлочные игрушки у вас есть?
– А как же! Открой во-он тот ящичек внизу.
В шкафу ждала праздничного часа простая картонная коробка, забитая новогодними шарами, дождиком и какой-то мишурой. Мишура никуда не годилась, а дождик, но не нитями, а похожий на ёлку и даже зелёный, как и был на искусственных веточках, оставшихся от роз. Но веточек было две. Не дело. Оля присоседила к ним тот самый куцый ошмёток сосны, который ни на что не годился, потому что в комнате не было ничего более подходящего. Но вышло очень даже ничего. Нашелся даже символ года – белый кот-свеча – под ёлку.
Чудо как хороши были и шары на ёлку. Не шары даже, а шарики. Маленькие, разноцветные, похожие на атласные – то, что нужно. И нашелся ещё большой и легкий фонарик из фольги, но когда Оленька его подвешивала, предновогоднюю тишину, в которой вот-вот должно было родиться чудо, пронзил дверной звонок.
– Неужели Алик!
Посуда на кухне радостно звякнула «Алик!», Оленька метнулась к дверям, но со стороны кухни уже шла, опираясь на палку, Татьяна Валерьевна, и гостья, сцапав, как добычу, колпак и одевая его на ходу, отпрыгнула обратно к ёлке как ни в чем не бывало привязывать упавший фонарик.
Алик, конечно же, оторопел.
– К тебе в детстве никогда не приходила Снегурочка? – угадала Оля.
– Ко мне даже Дед Мороз никогда не приходил. А тут прихожу домой, и ничего понять не могу, взметнулся в воздухе колпак, захожу в зал, а ёлку наряжает ТАКАЯ Снегурочка! Не даром мне снилось… Новый год, я, мамусик и Снегурочка, но вот так вижу Снегурочка, а кто – лица разобрать не могу… Проснулся, думаю, как же так, Новый год ведь на работе должен был встречать…
– Да, Алик, кто же тебя подменил? – стоя в дверях, Татьяна Валерьевна, умиротворенно улыбаясь, смотрела на новогоднюю идиллию.
– Лариса.
– А ей что не хотелось встречать Новый год дома? – удивилась Оля.
– Ей не с кем. Говорит: «Лучше в другой день, когда мне куда-нибудь надо будет, подменишь меня, а на Новый год иди с семьей отмечай».
Мобильный Алика требовательно зазвонил, и, сделав указательным пальцем знак, обозначающий «Тсс», мужчина скрылся на кухне, закрыв за собой дверь.
– Наташа наша звонит, – ревнивым шепотом прокомментировала Татьяна Валерьевна. – Звала её со мной встречать, да разве она пойдет? С сыном вдвоем встречают.
Стрелки часов неумолимо приближали час отсчета новых надежд и ожиданий, и не важно, сколько их перекочевало из старого нового года…
– Проводим старый новый год, – вздохнула Татьяна Валерьевна. Шампанское торжественно и победно зашипело в руках Алика.
Мобильный Оли на столе то и дело подпрыгивал от звонков и SMS. Звонили с работы, друзья, просто знакомые.
«Говорят, с кем встретишь Новый год, с тем и проведешь», – ревниво косился Алик на старенький Sony Ericsson. Оля позвонила маме. Родители с расстройства ушли к соседям.
– За то, чтобы все обиды остались в старом году, – провозгласила Татьяна Валерьевна.
Новый год, как кошка, настиг сидящих за столом одним прыжком.
Кошачий. Год Белого Кота. Или Белого Кролика.
– А я всегда мечтала о белом коте, но приносила в дом черных, – укоризненно уже немного пьяный взгляд Оли облюбовал воскового белого кота с ёлкой в лапах на столе.
Куранты били радостно, да они и не умеют по-другому, не зависимо от того, больше невзгод или счастья принесет наступающий год.
Кролик сменил Тигра незаметно, как полная бутылка шампанского пустую на новогоднем столе, но вторую пили уже без Татьяны Валерьевны.
– Тяжело уже сидеть допоздна, – довольно проворчала она. – Возраст.
А Оля сказала, что, пожалуй, поедет домой, хотя новогоднюю ночь встречает кто где и с кем хочет, но не с женатым же мужчиной в самом деле, тем более, маменька ушла спать.
Но Алик предложил:
– Пойдем лучше гулять.
Весело, непринужденно, как если бы мальчик предложил то же самое подруге-однокласснице, в которую ещё не влюблён.
На улице Алик признался Оле в любви. Собственно говоря, она знала, что он её любит и любит уже больше года, но само слово «люблю» он произнёс только в новогоднюю ночь.
Неловко перевел разговор с «почему-то все сегодня трезвые».
– Давай лучше поговорим о чем-нибудь приятном.
– О чем?
– Например, о любви…
Возле ёлки перед Домом культуры, действительно, было не-по-новогоднему мирно и пристойно. Никто не только не ругался (не говоря уже о драках), но даже танцевали празднующие как-то неохотно, только толпились, как тюлени, у входа в ДК, где жителей микрорайона пытались расшевелить Дед Мороз с … почему-то Бабкой Ёжкой.
Снегурочки на условной сцене не было.
– Какие-то все грустные и трезвые, неодобрительно сканировал Алик взглядом из-под очков народное гуляние.
Но зазвучал старый хит про морячку, и сразу несколько группок пришли в движение. А один паренек, стоявший спиной к Алику и Оле, даже принялся выбивать по-морскому дробь.
– Смотри, как пляшет, кривоногий! – засмеялся Алик.
Но потом начались конкурсы, а участвовать в них никто не хотел.
– Пойдем к другой елке, – предложила Оля.
Других ёлок в микрорайоне было две. Одну, в лёгкой паутинке огоньков, прохожие обходили стороной, а у другой двух девушек фотографировал дед Мороз в колпаке набекрень.
И Алик с Олей отправились просто бродить по улицам.
– Как-то странно у меня получается, когда люблю я, то с обратной стороны, – Алик развел руками. – Не то что никак, а вообще никак. А когда любят меня… то любовь эта как камень на шее…
Оля поняла, Алик говорит о жене. И побоялась, что он продолжит эту тему. О супруге Алик говорил обычно нейтрально-доброжелательно, и это вызывало у Оли уважение. Тем более, что от Татьяны Валерьевны она слышала не раз, что Алик не любит жену.
– Ты женат, Алик, – напомнила Оля, но это не остановило поток признаний.
Почему-то главным доводом Оли стало «ты женат», а
