Так закончились Наташины школьные годы. Потом она подала документы в техникум на бухгалтерское отделение. В десятый класс идти не захотела. Надоело быть просто школьницей. Лучше приобретать специальность.

В общежитии у девочки тоже сразу появились воздыхатели. Один из них, Славик, каждый день поджидал её у дверей дома, объяснялся ей в любви на глазах у окружающих, предлагал дружбу. Получив очередной отказ, говорил ей:

– Нет – это тоже ответ, но он меня не устраивает.

В отличие от одноэтажных строений города посёлок гидроузла состоял из двух десятков пятиэтажек, довольно близко расположенных друг от друга. Все жители были знакомы между собой, молодёжь дружила. Ребята горой стояли за своих, если возникали проблемы с городскими или приезжими студентами. Друзья обдирали для Славика в окрестных палисадниках красные розы – такие любила Наташа. Затем он потихоньку подходил к двери, где жила девочка, и втыкал в дверную ручку очередной букет. Славик постоянно слал ей записки, шоколадки. Он передавал их через её новых подруг, живущих на гидроузле. Иногда Наташа выходила с девочками по вечерам на улицу. Славику сразу около Наташи уступали место. Для него эти вечера были счастьем. Нередко, засыпая по ночам, девочка слышала из открытого окна третьего этажа, как он кричал внизу под смех остальной молодёжи:

– Наташа, я тебя люблю!

– Дурак, – отворачиваясь к стенке, говорила четырнадцатилетняя девочка и засыпала.

После зачисления в техникум Мария отвезла дочь к родителям Николая. Они любили свою внучку. Девочка была так похожа на отца. Она всегда старалась чем-то помочь старикам, хотя они её работой не загружали. Но она всё равно поливала с дедом огород, выкапывала картошку, собирала яблоки, груши, с бабушкой делала заготовки на зиму из овощей и фруктов, частенько её посылали в магазин за продуктами, и, конечно за ней увязывался Пушок. Он пытался показать молодой хозяйке свою смелость, бесстрашие и ловкость. Соседских больших псов, сидящих на цепи, Пушок презирал и любил их злить. На глазах у девочки он протискивался в дырочку любого забора, за которым в будке сидела огромная собака на цепи, садился перед этой будкой и начинал лаять до тех пор, пока большая собака не вылазила из конуры и не бросалась на наглую малявку. А Пушок не убегал, он только отодвигался за черту, вытоптанную хозяйским псом. Понимая, что цепь злого пса дальше не пустит, маленький пёсик сидел, вилял хвостом и хлопал им по земле, высоко подняв довольную мордочку. Пушок с прищуром смотрел, как большая собака лает, рвётся с цепи и клацает своей огромной пастью прямо перед его носом.

– Ты куда лезешь? – ругала Наташа пёсика. – Он же тебя одним глотком вместе с хвостом проглотит, если с цепи сорвётся!

Девочка тоже подходила к разъярённому псу, брала на руки свою малявку и относила её подальше от этого двора, потом отпускала. А Пушок не бежал рядом. Он уже находил себе ещё одну большую будку в другом дворе и, уже засунув свою морду в чужую конуру, лаял на лежащую внутри собаку. Всё повторялось сначала.

И потом в свободное время Наташа уходила к детям соседей. Вместе они ходили в сосновый бор по грибы. После дождя их там было видимо невидимо. Вечером жарили их с луком и перчиком на большой сковороде и с аппетитом уплетали за обе щёки. При этом выдумывали и рассказывали ужасные страшилки, сочиняли разные небылицы. К сожалению, и там у девочки начались проблемы. Старшему из этой многодетной оравы, оказывается, она давно нравилась. Раньше он молчал о своём отношении к ней, хотя бабуля давно называла его в шутку женихом. Года два назад бабушка с внучкой гнали домой корову Жданку.

– Выросла ты у нас красавицей настоящей. Вот выдадим тебя замуж и корову эту на свадьбу подарим, – говорит бабушка.

И вдруг Жданка как взбрыкнёт, как побежит к дому многодетной семьи. А там как раз из калитки Антон выходил.

– О, – продолжала баба Шура, – а вот и жених! Приданое само к нему побежало!

Посмеялись, догнали корову и пошли домой. Но бабушка с тех пор Антона всегда женихом называла, хотя дети просто играли вместе.

Теперь от сестёр он узнал, что, оказывается, за его Натали бегают ребята. Кто-то из них может опередить его. И молчать Антону уже никак нельзя. Теперь этот деревенский мальчишка из кожи вон лез, чтобы доказать свою любовь. Наталка должна понять, что он готов для неё на всё. Даже жизнь отдать.

– До смерти тебя люблю! Просто раньше об этом не говорил. Думал, что рано. Скажи, что больше ни с кем никогда встречаться не будешь! А то я не знаю что с собой сделаю, – с дрожью в голосе настаивал паренёк.

– Ты что – дурак? Ты же мне всегда просто другом был! – возмущалась Натали. – Это как подруга! И такие же дураки дома пристают! Как вы мне все надоели! Отстань от меня!

Девочке, как никогда раньше, захотелось уехать домой. Она со слезами на глазах побежала к дяде Вите, папиному брату, и попросила отвезти её к маме.

А Мария после работы каждый день забегала к своей матери. Стирала, готовила, убирала. Ведь, пока дочери не было дома, вечера были свободными. Анна теперь Марию встречала с радостью. Она поняла, что помогать ей больше некому. Бабушка с внуком начали конфликтовать. Убирать в квартире Вася не привык. Он повсюду разбрасывал вещи, щёлкал в комнате семечки, грыз фрукты, оставлял повсюду корки, косточки, недоеденные куски. Посуду никогда не мыл. Двор зарастал травой. Помыкать внуком, как это она делала с Наташей, Анна не могла. Многое приходилось делать самой. Недовольство росло. Обстановку разряжала Мария, помогая готовить и убирать.

– А почему Наташенька не заходит в гости? Мы соскучились,– бабушка Аня начала думать и о внучке. – А то мы так плохо расстались. Я была виновата и хотела с ней поговорить.

– Она сейчас у бабушки Шуры в гостях, – ответила Маша.

Но, когда Виктор привёз племянницу домой, к бабушке Анне она всё равно не пошла.

С бывшими одноклассниками девочка бегала на Дон купаться, загорать. И по вечерам Наташе скучать не давали. Приходили подруги, и мальчики порог обивали. Славик писал записки, передавал их с другими ребятами. Эти же ребята помогали своему другу сочинять очередные послания.

Для девочек это была как игра в почтальонов. Наташа уже привыкла к любовным признаниям и, если наступал вечер, а записок ещё не было, шутливо возмущалась:

– Не поняла… А где почта?

Девочки