– Что случилось? – удивилась я, опуская стекло.

– А ну, отъехай в сторону, – велел постовой.

– Зачем?

– Выполняй.

Я послушно замерла у обочины.

– Попрошу документики, – потребовал мент.

– В чем дело? – недоумевала я, протягивая техпаспорт иправа.

– В чем, в чем… – бормотал сержант, разглядывая закатанные впластик корочки, – зеленый загорелся, потом красный, потом снова зеленый, а тывсе стоишь, пьяная, что ли?

И он с подозрением посмотрел на меня.

– Я никогда не употребляю алкоголь, если собираюсь вестимашину! – возмутилась я.

– Ну-ну! – протянул постовой и велел: – Открой багажник.

Я выполнила его приказ и, нырнув в теплое нутро «Пежо»,вздохнула. Ну почему сотрудники ГИБДД такие противные, а?! Отчего никогда неулыбаются, не шутят? Не далее как в декабре я точно так же задумалась за рулем,стоя на улице Арго, в Париже. Ко мне подошел полицейский и весело спросил:

– Мадам, на светофоре уже горел красный, желтый и зеленыйсвет, вы предпочитаете какой-то другой цвет?

А наш сразу: «Документы, пьяная…»

Не найдя никаких нарушений, постовой отпустил меня, а я нестала предлагать ему пятьдесят рублей, не за что!

Возле дома Сони стояли машины, и пришлось парковать «Пежо»довольно далеко от ее подъезда, а потом ковылять по обледенелому тротуару.Возле двери я поскользнулась и упала, а когда встала – обнаружила, что любимыечерные брюки порвались на обеих коленках. В общем, день не задался с самогоначала, оставалось надеяться, что его вторая половина будет более удачной.

Едва я протянула руку к звонку, как дверь квартиры Сонираспахнулась и оттуда вышли две невысокие женщины. Одна была в черном пальто,другая – в юбке и вишневой, расшитой люрексом кофте.

– Вы к нам? – спросила вторая.

Я кивнула.

– Входите, – предложила она, – на кухню.

Я прошла в знакомое помещение, села на ту же табуретку, чтои вчера, и хотела было спросить: «Можно увидеть Соню?», как женщина резкосказала:

– Вы небось с почты? Ну давайте деньги! Чего так запоздали,агентша только что ушла! Ваша заведующая еще с утра обещалась прислать.

– Какая агентша? – растерянно спросила я.

– Какая, какая, – довольно зло отозвалась тетка, – ясноедело, похоронная! Между прочим, все из-за вас получилось! Виданное ли делоотправлять слабую женщину разгуливать с такой суммой!

– Простите, я не с почты, позовите, пожалуйста, Соню!

Женщина пару секунд смотрела на меня, не мигая, потомпробормотала:

– Соню? Да вы откуда?

– Я ее знакомая, новая. Мне очень надо с ней поговорить.

– Соня умерла, – ответила баба, одергивая жуткую кофту.

От неожиданности я сначала оторопела, а потом отчего-тоспросила:

– А вы ей кем приходитесь?

– Так сестрой, старшей, – спокойно сообщила она.

– Как вас зовут? – Я медленно приходила в себя.

– Равиля, – ответила она. – Мне теперь не только своих детейтянуть, еще Сонькиных на ноги ставить. Господи, ну за что нам такое горе!

– Но что случилось? – спросила я. – Я вчера была у Сони. Онавыглядела очень бодрой, собиралась квартиру убирать.

– Сонька здорова была, – тяжело вздохнула Равиля, – это уменя полно хронических болячек, а у сестры все было в порядке, на ноги толькожаловалась, говорила, прямо гудят к вечеру. Убили ее из-за больших денег, многотысяч в сумке несла, вот негодяи и прознали, решили поживиться!

Я с недоверием оглядела кое-где облупившиеся кухонные шкафыи помятую алюминиевую кастрюльку, стоявшую на допотопной газовой плите.

– Откуда у вашей сестры огромные средства? Извините,пожалуйста, но мне показалось, что она живет очень скромно.

– Так не ее тыщи-то, – с жаром пояснила Равиля, – чужиеденьги!

– Чьи?

Равиля вытащила из ящика стола сигареты.

– Курите?

– Вообще да, но сейчас не хочется.

Сестра Сони почиркала дешевой зажигалкой, потом выпустилабледно-голубую струю дыма и ответила на мой вопрос:

– Пенсию она разносила. Есть пожилые люди, которым из домавыйти тяжело, вот им почтальон на дом деньги и приносит. Раньше «автоматом» насберкнижку переводили, а теперь боятся с государством связываться, нашиправители-то люди ненадежные. Захочется им, мигом у граждан сбережения отнимут.

Я кивнула. Это верно, слишком много испытаний выпало на долюпожилых людей: война, разруха, нищенское существование на крохотную зарплату,погоня за едой и одеждой, потом, правда, были относительно спокойные годы«застоя», зато после восемьдесят пятого «интересные» события пошли простокосяком… Реформа Павлова, шоковая терапия по Гайдару, национальные конфликты,терроризм, дефолт. Понятно, почему большинство населения предпочитает хранитьденьги в банке, трехлитровой, зарытой на огороде или спрятанной на антресолях.

– А еще зима на дворе, – говорила Равиля, – скользко. Дажете бабуськи, что летом сами на почту ходят, дома осели, боятся руки-ногисломать.

Чувствуя, что вот-вот начнется мигрень, я терпеливо слушалаРавилю. Вчера вечером, около восьми, Соня взяла большую сумму денег и пошла подомам. Конечно, не следовало ходить с такими деньжищами вечером по темнымподъездам, но альтернативы у почтальонши не было. Пенсию нужно разнести вопределенный день, если выплата запаздывает, разгневанные старики начинаюттрезвонить в отделение, а самые прыткие даже жалуются в мэрию. Обычно Соня,взяв деньги, ходит по домам до тех пор, пока не избавится от ассигнаций, новчера, как на грех, у нее заболел ребенок. Поэтому она решила сделать днемперерыв и отправилась по оставшимся адресам только после того, каккапризничавший сын заснул.

Почтальонша нарушила правила. Она не должна была приноситьчужие пенсии домой, их следовало сдать на почту, а потом снова взять. Нопротивная заведующая ни за что бы не разрешила матери отлучиться к больномусыну.