Вновь Ирка стала человеком уже на закате. Она стояла намелководье. Виски ныли. Руки по привычке пытались ударить по воде птичьимдвижением. Икры сводило. «Кажется, я перекупалась. Интересно,валькирия-одиночка способна простудиться в середине лета или для этоготребуется отдельное везение?» – подумала Ирка, сглатывая, чтобы проверить, неболит ли горло.

Она вышла на берег и оделась. Антигон стоял, послушноотвернувшись, и назойливо приглашал комаров садиться ему на шею.

– Кусайте меня, собаки страшные! Лопайте! Жрите! –приманивал он с надрывом.

Комары садись, впивались и падали замертво.

– Двадцать восемь… Двадцать девять… – считалАнтигон. – Милости просим! Жрите меня, гости дорогие! Налетай, пока ядобрый! Буду злой – сам догоню и покусаю!

– Почему комары дохнут? – спросила Иркаподозрительно.

Антигон горделиво зашмыгал носом.

– У меня кровь ядовитая, елы-палы! Потому как у мамыдедушка вампир был… Не таковские мы, вампиры, чтоб кто попало у нас гемоглобинтырил! – сказал он.

Перед обратной телепортацией Ирке захотелось пройтись. Онаподнялась на покатый песчаный холм. На вершине холма сидел мужик в синейбейсболке и решительно терзал колбасу, отгрызая ее молодыми зубами прямо отпалки.

Ирка прошла было мимо, но Антигон узнал его.

– О, бутербродоносец Бэтлы! – воскликнул он снасмешкой.

Паж Бэтлы перестал жевать и хмуро уставился на кикимора,поигрывая палкой колбасы, как дубиной.

Ирка подбежала к нему.

– О, привет! Ты ко мне? Как ты меня нашел?

Мужик в синей бейсболке замычал, знаками показывая, чтоотыскать Ирку было не особо сложно. Набитый рот поневоле делал егомалоразговорчивым.

– Фто ифет, фот фегда файфет. Флафное ифкать уфорно…Пфостите, фосфожа!.. Фофему фы фак смофрите на фою кофбасу? Ффе фтрафно! Фаснакорфить? – спросил он.

Ирка не стала отказываться. После превращений она всегдаиспытывала дикий голод. Водоросли и улитки, которых наглотался лебедь, в расчетне шли. Они исчезли вместе с лебедем. Оруженосец встал и распахнул куртку. Егопояс представлял золотую середину между поясом монтажника и охотничьимпатронташем. Вот только вместо гранат там торчали йогурты, бутерброды,шоколадные батончики и колбасные палки. Был даже термос с широкой крышкой.

– А что в термосе? – спросила Ирка.

– Макароны «Макфа». Моя хозяйка… в общем, она решиласледить за фигурой. А тут именно такой случай: и мне варить быстро, и она нерастолстеет, – бодро, как бывалый официант, выпалил уже дожевавшийбутербродоносец.

Ирка кивнула и позволила вручить ей тарелку и вилку,обнаружившиеся у пажа во внутреннем кармане. Вилку Ирка по привычкепростерилизовала взглядом. От бутербродоносца это не укрылось, и он отвелглаза, пряча улыбку. «Кажется, он видел, как я лопала водоросли. Тоже мне гигиенистканашлась!» – выругала себя Ирка и стала быстро есть.

– Меня послала Бэтла. Она просит вас бытьосторожной, – сказал паж, когда тарелка наполовину опустела.

Ирка фыркнула. Толково продумано: накормить, а уже послесообщать неприятные новости.

– Чего я должна опасаться? Что случилось? –спросила она.

– Пока ничего. Только дурные предчувствия. Но интуициямою госпожу никогда не подводила! Бэтла – валькирия спящего копья. У неепостоянно вещие сны. Конечно, некоторые издеваются, но на деле все понимают,что это дар. Верите?

– Верю, – просто сказала Ирка.

Бутербродоносец кивнул. Он был доволен, что неприятноепоручение выполнено.

– Удачи, валькирия-одиночка!..

Паж взмахнул палкой недогрызенной колбасы и растаял ввоздухе, оставив слабый запах лаврового листа и специй. Ирка доела «Макфу»,размышляя над его словами. Угроза. Но какая? Откуда она исходит? Если у нееесть враги, то кто? Не лучше ли узнать это заранее?

– Слушай, ты не боишься, что Арей тебя убьет? –спросила Ирка у Антигона.

– Почему?

– Ну ты у него эйдосы выкрал. У раненого. Такие вещи непрощаются!

Кикимор стряхнул с шеи дохлого комара.

– Встретит – так убьет, а специально искать небудет, – сказал он легкомысленно.

– Такое оскорбление! Эйдосы, которые он собиралстолетиями, лучшие, отборные, утрачены!

– Оно-то так. Да только кто я для него? Так, мелочь наслужбе у света. Если ты, ослабев, полуживой, будешь лежать у погасшего костра итебя укусит хорек, то означает ли это, что ты потом нарочно будешь выслеживатьименно этого хорька или просто возненавидишь походы в лес в целом?.. Скореевторое, чем первое! – Антигон помолчал, шевеля губами, поразмыслил и небез ехидства добавил: – Скорее уж он тебя прикончит, госпожа, я же твой слуга!

* * *

Обратная телепортация совершилась без осложнений. Когдазолотистый обод опал, Ирка увидела, что стоит в очерченном круге точно междустолбами «Приюта валькирий». Чуть правее и чуть левее – и ее голова вросла бы встолб. Ирка улыбнулась. Она любила риск и знала, что так будет.

По канату она ловко вскарабкалась в «Приют», откинула люк ибыла встречена суетливым писком. Со стола, стульев и даже с гамака посыпалиськрошечные кегельные шары серого цвета.

Как первые мыши попали в «Приют», неизвестно. История обэтом умалчивает. Но, видно, рассохшиеся столбы не помеха для цепких мышиныхлапок.

Робкое и застенчивое мышиное семейство пришло зимой, вкрещенские морозы. Две испуганные мышки шуршали в углу. Был лес, был снег, былхолод – а тут вдруг тепло, пахнет едой, потрескивает печка-буржуйка. То лимышиный рай, то ли просто глюки. Ирка бросала им куски хлеба и переживала,помнится, когда случайно попала в одну из мышей отгрызенным куском сыра. Вотона – рука профессиональной метательницы копья. И не целишься – так непромахнешься. Мышь, однако, уцелела и сырное оскорбление простила.

Дня два мыши бестолково толклись на виду, привыкали. А затемвдруг куда-то исчезли. Их не было видно, но их деятельное присутствие ощущалосьпод полом. Ирка забыла о них. Зима и весна выдались напряженными. Стражи мрака,валькирии, Меф, Багров, Двуликий…

Если мыши и рассчитывали исчезнуть весной, с первым теплом,то лишь первое время. Весной у них не оказалось никаких особо важных дел, имыши великодушно решили остаться. К тому времени их было уже не меньше двухдесятков – дети, первые внуки и прочие забредшие на минутку и поселившиесянасовсем родственники.