Посмотрев на часы, он стал обдумывать в р е м я. Сейчаспервый час ночи, кладем часа полтора на ожидание... нет, лучше два, а там уже иначнет светать... интервал для у х о д а – не менее часа...

Установил время на взрывателе, а потом то же самое – наостальных пяти.

Следующие два часа оказались самыми тяжелыми, потому что ненужно было ничего делать – всего лишь ждать, и только. Иногда именно этозанятие бывает самым трудным – ждать, когда никто за тобой не охотится и неподстерегает, лежать без дела на жесткой койке, а в голову ведь, чтохарактерно, от безделья лезут мысли, сплетающиеся в самые неожиданныеассоциативные цепочки, выводящие столь причудливые зигзаги, что жутко делается.И не просто мысли, а еще и воспоминания, раздумья, и ничего с этим неподелаешь, потому что не родился еще супермен, способный напрочь отключатьмысли. Вспоминаешь такое, о чем вроде бы и помнить забыл, углубляешься в такиедебри размышлений, что начинаешь всерьез сомневаться в собственном душевномздоровье, голова кругом идет, ныряешь из реальности непонятно куда.

А потом настала пора работать. Радость от этого Мазуриспытал несказанную.

Один цилиндрик он, не мудрствуя лукаво, сунул под койку, ксамой стенке. Вряд ли до утра кто-нибудь придет на ней дрыхнуть. Прислушался,выскользнул в коридор, передвигаясь бесшумно, как вышедший на свой обычныйобход старинного замка призрак. Расстегнул рубаху до пупа, взлохматил волосы,готовый в любой момент сыграть не протрезвевшего толком гостя, очухавшегося всовершенно незнакомом месте и пустившегося на поиски хоть какой-то живой души,которая объяснит, куда его, собственно, занесло. От него все еще несло на метрвыхлопом убойного самогона, так что должно было прокатить.

Но никто ему так и не встретился, когда он скользил попереходам и трапам. Корабль мирно спал. Обнаружив камбуз, Мазур оставил и там,меж двумя плитами, вторую «зажигалку». Третью пристроил в пустой кают-компании.Четвертую засунул в вентиляционное отверстие, тихонечко сняв решетку и так жебесшумно поставив ее потом на место.

Оказавшись на трапе, спускавшемся в машинное отделение,высмотрел удобные местечки и оставил там еще две бомбочки. Ну вот, готово...

Бросил беглый взгляд на часы – вполне укладывается в график,пора вычислять каюту героя-любовника и устраивать камерный скандальчик, вполнеуместный в данных обстоятельствах...

– Эй!

Мазур привык и не к таким неожиданностям, поэтому, услышавза спиной окрик, не подскочил до потолка и не шарахнулся, хотя сердце, конечно,забилось самую чуточку чаще. Оборачиваясь, он уже напяливал на лицосоответствующую маску – расхристанный, сонный, ничего толком не понимающий вокружающем забулдыга, неопасный, придурковатый...

Метрах в пяти от него стоял бесшумно появившийся из боковогокоридора субъект мужского пола, нимало не похожий на поддавшего морячка, –трезвехонький, собранный, смотревший враждебно и цепко, державший правую рукупод легкой белой курткой...

«Ну вот и кончилось везение», – не без грусти подумалМазур, старательно тараща глазами. Часовой, конечно, должен быть часовой, аможет, и не один, как же иначе, когда в трюме такой груз, а в башке – стольнаполеоновские замыслы...

– Б-брателло! – прямо-таки просияв, с воодушевлением инешуточной радостью воскликнул Мазур, делая шаг в направлениинезнакомца. – Х-хоть одна живая...

– Стоять на месте!

Команда, отданная непререкаемым тоном, была подкрепленадемонстрацией появившегося из-под куртки пистоля – хорошая машинка, «Беретта»девятимиллиметровая, модель с дульным компенсатором, сразу видно, что дядькаопытный и видавший виды...

– Стою, стою, – сказал Мазур с тупым выражением лица,пошатываясь. – Ты чего? Пушкой чего тычешь, говорю? Я свой...

– Какой такой свой? Стоять!

– Стою же, – сказал Мазур, изображая на лицесовершеннейшее недоумение окружающим. – Ты чего, братан? Пушку-то убери,еще бабахнешь, дурило...

– Ты кто такой?

– Колян, – сказал Мазур. – Из Челябинска. Мы сКатькой тут в гостях у мужиков... только Катька куда-то подевалась, а я дрыхнепонятно где, встал и пошел людей искать... У тебя выпить нет?

Тип с пистолетом, не расслабляясь, держал Мазура на прицеле.Не отводя взгляда, мимолетно коснулся нагрудного кармана, откуда торчаламаленькая черная рация с толстой антенной. «А вот это совсем уже ни кчему, – подумал Мазур, – чтобы он подмогу высвистел. Зачем намкузнец? Нам кузнец без надобности...»

– Кто тебя пустил?

– Этот... – сказал Мазур. – Дежурный который...вахтер... в общем, этот, на палубе... Ты Катьку не видел?

– Какую еще Катьку? – брезгливо осведомился незнакомец.

– Какую-какую... Мою Катьку. Они меня, козлы, спать упаковали,а сами квасят где-то... – его лицо исказилось гримасой неприятногооткрытия: – Ну, если эта сучка опять под кого-то легла, я ей бошку оторву...

Под прикрытием этой тирады он передвинулся еще на шажокближе к субъекту с пистолетом, и тот не отреагировал. Сверля Мазураподозрительным взглядом, пытался, сразу видно, в сжатые сроки сориентироватьсяв ситуации и сделать для себя какие-то выводы. Потянул носом – нюхай, милый,нюхай, выхлоп густейший, ага, почуял перегар на гектар, поморщился... А мы подэто дело еще шажок...

– Стоять, говорю! Кто привел?

– Да говорю тебе, ваши мужики! – сказал Мазур. –Ты что дурной такой? В стекляшке познакомились, и они нас с Катькой позвали вгости... Пашка-радист, Виталик и еще какой-то, как его... то ли Гоша, то лиМиша, хрен вспомнишь... Слышь, где тут поссать-то можно? Пиво наружупросится...

Он уже принял решение касаемо близкого будущего этогосубъекта. Все складывалось так, что не было времени играть в гуманизм да ивязать пленного нечем, нет под рукой ничего такого. А нужно еще найти Анку ивывести ее отсюда... Это, никаких сомнений, один из тех, чьи забавы Мазур идолжен пресечь, – ну что ж, никто детинушку не неволил, сам себе выбралзанятия, а значит, должен быть готов к неприятностям...

Цербер, сразу видно, все еще находился во власти вполнепонятных сомнений, не мог прийти к однозначному выводу, как многие на егоместе. Чувствовался в нем волчара битый – следовательно, нужно кончать всебыстренько, без долгих и прочувствованных т а н ц е в...

– Да опусти ты дуру, дядя! – на лице Мазура появиласьзлость, смешанная с недоумением. – Что ты уставился? Говорю, я в гостях!Ты что, золото караулишь, придурок?

Он видел по глазам часового, что тот еще не принялокончательного решения, не пришел к конкретным выводам: ну конечно, в такойситуации одинаково опасно и перебдеть и недосмотреть. Проглядишь засланногоказачка – куда как скверно, сыграешь боевую тревогу, усмотрев диверсанта вслучайном алкаше, – не легче. Ахиллесова пята спецопераций, неважно, государственныхили частных...