Это не могло тянуться бесконечно, и в глазах незнакомцапоявилась решимость, он левой рукой потянулся достать из нагрудного карманарацию...

После чего просто не имел права оставаться живым и здоровым,как бы ни ужаснул такой исход прекраснодушных романтиков. Мазур н а п а л –качнулся вправо, делая вид, что вот-вот вмажется плечом в стену, а мигом позжеушел как раз влево, с левой толчковой, выбив пистолет из руки так, чтобы палецпротивника ненароком не даванул на спусковой крючок, нанес молниеносный,жестокий удар привычно и отточенно...

Подхватил пистолет на лету, большим пальцем поставил напредохранитель, подхватил оседающее тело, на миг встретился взглядом с глазами,которые вроде бы были еще живыми, но уже лишились чего-то неуловимого,необъяснимого, души, быть может.

Не было времени на эмоции и промедление. Присев, Мазур однимрывком взвалил тело на спину, выпрямился, покряхтывая, – здоров был черт –бесшумно пробежал десяток метров и вновь оказался в кают-компании. В слабом ночномсвете, проникавшем через три иллюминатора, ориентироваться было нетрудно, ктому же он только что был здесь, закладывая «зажигалку». Упрятал покойника вдальнем углу, за бильярдным столом, вынул из кармана рацию. Глянув мельком,убедился, что она отключена, – значит, часовые не поддерживают меж собойпостоянной связи, придурки...

Выскочил в коридор, на ходу засовывая трофейный пистолет заремень, проблем с поисками каюты, где укрылись прелюбодеи, не было никаких –все оговорено заранее. Вскоре он увидел в тусклом свете косую черту, нанесеннуюна переборку у дверного косяка, – Анкина губная помада, успела мазнуть,обуреваемому страстью радисту было не до того, чтобы замечать такие детали...

Энергично повернув ручку, Мазур вошел.

Свет в каюте был погашен, на койке возились и хихикали.Привычно протянув руку, Мазур нашел выключатель именно там, где ожидал, щелкнулим и, остановившись посреди комнаты, громко продекламировал усвоенный еще вмладших классах стишок:

– В телевизор смотрит бог —

что за чудо осьминог

поселился в райском саде?

Жопа спереди и сзади...

Белая простыня пришла в бурное движение, отлетела,обнаружилась парочка в костюмах Адама и Евы. Анка недурственно изобразилакрайнюю степень ошеломления – а радист пришел именно в такое состояние на полномсерьезе. Так и окаменел, бедолага.

– Так-так, – сказал Мазур. – Это что ж мынаблюдаем? Ах ты, дрянь такая... Ну, счас я вам тут устрою Мамаево изстебище...

Анка выпорхнула из постели, натянула свои кружевныепричиндалы, нырнула в платьице – ни секунды не теряла, готовясь к экстренномуотступлению. Радист самую чуточку оклемался – как-никак он был на родномкорабле, дома и стены помогают, – выговорил вполне членораздельно:

– А в чем, собственно...

И сделал даже попытку вылезти из койки – то ли храбр был нев меру, то ли просто дурак. Поскольку персонаж, которого Мазур играл, никак немог отреагировать на увиденное интеллигентскими причитаниями и заламываньемрук, Мазур громко, с подлинным чувством изрек словесную семиэтажнуюконструкцию, а для закрепления успеха достал трофейный пистолет и встал вкартинной позе.

Вот теперь радиста п р о н я л о. Сообразил, что лежит вкойке голышом, а у самого не то что пистолета, перочинного ножика не имеется.

Анка уже надела туфельки, и Мазур не стал терять времени на пошлуюкомедию с угрозами и обличениями – шагнул к радисту – тот, побледнев до полнойбелоснежности, отшатнулся к стене – и коротким ударом по горлу отправил его вдолгий, гарантированный обморок. Обтерев «Беретту», кинул ее рядом сбесчувственным телом (у него свой ствол таился в кобуре на щиколотке, не былосмысла таскаться с этой тяжеленной дурой), ухмыльнулся и дернул подбородком всторону двери:

– Пошли, развратница...

В тускло освещенном коридоре стояла тишина. Часового никтопока что не хватился.

– Смываемся в темпе, – сказал Мазур тихо. – У меня– жмурик. Из т е х, сам выскочил, что ж было делать...

Анка, даже в туфельках на высоком каблуке, ухитряласьперемещаться практически бесшумно, и они скользили рядом, как парочка призраковне самой благонравной семейной четы.

На палубе вахтенного не оказалось, дрых где-нибудь. Почтирассвело, меркли звезды, небо из черного стало снежно-серым, стояли прохлада итишина, только из ярко освещенных «стекляшек» на пригорке доносились отзвукидешевого веселья.

Они спустились с трапа, быстрым шагом миновали кабак и сталиподниматься в гору, к пальмовой рощице, идеальному месту для наблюдательногопункта.

Вид открывался красивый и донельзя романтичный: море впервых лучах утреннего солнца, золотисто-розовым краешком приподнявшегося надводой, берег и пальмы, корабли и яхты, запахи экзотического леса... Вот толькорадости от этой красоты не было никакой: минуты тянулись несказанно медленно, близилсяс р о к, и как обычно в таких случаях бывает, казалось, что он никогда ненаступит. Бомбы бракованные или подмененные вражеской агентурой, часы идутнеправильно, вообще все наперекосяк. Мазур, разумеется, превосходно справлялсяс этими подсознательными з а н о з а м и, но они присутствовали на краюсознания, что тут поделать...

Палуба «Ориона» по-прежнему была пуста, как Земля в первыйдень творения. Хотя тревога среди ч а с т и экипажа – очень малой, ночрезвычайно мерзкой части – без сомнения, была объявлена. Примерно через восемьминут после того, как они покинули корабль, рация в кармане Мазура сталаожесточенно мигать крохотной синей лампочкой, и мигала долго – ее бывшегохозяина старательно вызывали подельники, еще не подозревая, что в его запутаннойсудьбе произошли решительные, окончательные изменения. Мазур от нечего делатьстарательно сосчитал вспышки – восемнадцать. Вскоре это повторилось – ещеполтора десятка миганий. В третий раз лампочка мигнула всего пять раз.

Через пять с половиной минут после этого на палубе появилисьдвое, прошлись туда-сюда, подошли к трапу, долго смотрели на берег, причемодин, судя по движениям, что-то постоянно тараторил в такую же портативнуюрацию. Трудно было определить точно, но что-то в их суете подсказывало Мазуру:покойничка обнаружили. Видимо, примерно знали, где он должен обретаться. Им,надо полагать, инстинктивно хотелось кинуться в погоню, но они тут жесообразили: а куда бежать, собственно, в каком направлении? И за кем? Берегпуст, только в кабаке веселуха, любой мало-мальски сообразительный человек тутже поймет: нападавшие ни за что не станут отираться на пирсе, ожидаявозмездия...

В конце концов те двое исчезли в недрах корабля. Рациябольше лампочкой вызова не мигала, и это убеждало Мазура, что часовой все жеобнаружен. Это, разумеется, держат в тайне от непосвященного экипажа, который,скорее всего, так и дрыхнет по койкам. Но наверняка связались с начальством, тобишь главарями... ну, может оказаться, что главарь тоже на корабле. И что?Возьмем крайний случай: они сообразят насчет бомбы и начнут лихорадочно ееискать. Ни за что не успеют. Бомбочек полдюжины, они не на виду, длямало-мальски результативных поисков попросту не хватит людей...