Эта сторона дела Мазура не беспокоила ничуть. Слегка напрягалодругое. Во исполнение договоренности он уже трижды пытался связаться с Егором,и всякий раз автоматический оператор приятным женским голоском отвечал наприличном английском, что абонент либо пребывает вне пределов досягаемости,либо отключил аппарат.

А вот это должно было насторожить и менее опытного человека,чем Мазур, поскольку было категорически неправильно. Потомок казаков должен былсидеть с телефоном возле уха, как раз изнывая в ожидании звонка. Он ведь незнал не то что точного, но даже примерного времени пожара, не мог же засестьзатемно где-нибудь в соседней рощице с камерой на изготовку – не дурак же…

В общем, Мазур тревожился всерьез. Еще и оттого, что этакоемолчание открывало простор для превеликого множества версий, самыхразнообразных и категорически друг другу противоречивших, а значит, в данныймомент, собственным размышлением ни за что не докопаешься до истины. Стрингерамогли зацапать те, на ком он собирался зашибить неплохую деньгу, – он-токак раз не опытный разведчик и не спецназовец, ему свободно могли сесть нахвост, и давным-давно... нет, произойди это д а в н о, вряд ли Мазуру с Анкойпозволили бы попасть на судно... Стрингер мог вести какую-то свою игру: скажем,не доверяя Мазуру до конца, послать за ним хвоста (его-то Анка и засекла напляже), а потом шакал объектива, узнав, что оба обосновались в «стекляшке» ипьянствуют самогонку с людьми из экипажа «Ориона», догадался, что к чему,заблаговременно засел с камерой в соседней рощице, потому и отключил телефон,уверенный, что все и так сладится... Наконец, самое смешное, могла произойтиодна из той сотни-другой непредвиденных случайностей, что ставили на граньпровала операции и посерьезнее. Скажем, обожрался наш труженик кинематографанесвежими омарами и угодил в больницу, ногу подвернул, наконец, случайно утопилтелефон где-нибудь в таком месте, откуда его извлечь уже не представляетсявозможным...

Если так, не стоит нервничать. По большому счету,сохранившиеся там и сям фотографии Мазура ничему особенно не навредят. Но еслитут не случайность, а чьи-то умышленные действия...

Стоп. А что может грозить в э т о м случае? Засада вкоттеджике? Сомнительно. Засада ждала бы опять-таки з д е с ь. Черт, стольковариантов, версий, логических цепочек, что невозможно утверждать что-то определенное...

– Время, – тихонько произнесла Анка.

Спохватившись, Мазур глянул на часы – и в самом деле,настало время. Внесем поправки в несколько десятков секунд – как-никак меж егочасами с прозаическими стрелками и электронными устройствами бомбочек не можетне быть мелких расхождений, и потом, нужно какое-то время, чтобы пламяраспространилось настолько, чтобы стать заметным снаружи...

– Что ж ничего нет, м-мать...

– Терпение, – сказал Мазур, – это ж не атомнаябомба, чтобы в первый же миг дать о себе знать на десять верст вокруг. Вообще,если прикинуть...

– Ага! – ликующе выдохнула Анка. – Вон-вон-вон!

Мазур присмотрелся к правому борту. Положительно, она неошиблась: из приоткрытого иллюминатора сочилась тонюсенькая, но явственновидимая полосочка черного дыма, ширившаяся на глазах, разбухавшая, вот ужечерный дым клочьями повалил, и еще, в другом месте, и в третьем, и извентиляционного люка р в а н у л толстой вертикальной струей – безветрие ведьна дворе – густой дым... З а н я л о с ь!

Мазур ощутил чувство глубокого удовлетворения. Никакойосечки, никакого провала, все разворачивалось, как и было задумано, есть поводиспытать мимолетную гордость...

Дым валил весьма живописно и чертовски обильно. Можнопредставить, что творится внутри, – пожары развернулись на совесть, все,что способно гореть, так и пылает, команду уже наверняка подняли пожарнойтревогой...

Но сами они не справятся. Черта лысого. Немногословный,очень респектабельного вида с п е ц заверял Мазура, что выброшенная бомбочкамипылающая химическая дрянь так просто не поддастся ни огнетушителям, нибрандспойтам, и, прежде чем она выгорит, повозиться придется...

Должно быть, к тем же выводам очень быстро пришли и накорабле (по палубе уже заполошно носились расхристанные фигуры). Справа послышалосьледенящее душу завывание, словно белым днем какой-нибудь голливудский оборотеньвъяве объявился, показались вспышки красных и синих огней, и на пирсеобъявились две огромные пожарные машины американского образца, мигая огнями изавывая сиренами, затормозили возле «Ориона», и оттуда сыпанули проворныеребята в белых мешковатых комбинезонах, шлемах и респираторах. Судя понадписям, пожарки были из управления порта.

Вот теперь все раскручивалось по полной программе – с суетойпожарных, разматыванием шлангов, облаками удушливо-черного дыма, многолюдствоми долетавшими даже сюда криками. В «стекляшке» оставались равнодушны кразвернувшемуся на их глазах п о з о р и щ у (как именовались зрелища в ДревнейРуси). Только два субъекта выскочили оттуда и, явственно шатаясь, кинулись ксудну – белые, ага, кто ж еще, как не члены команды...

Так-так-так... Снова послышался вой сирен – только на сейраз мелодия иная. Снова заблистали красные и синие огни, но красовались они нена пожарных машинах, а на двух закрытых фургонах оливкового цвета. На них небыло ни надписей, ни каких бы то ни было опознавательных знаков, но от фургоновза километр шибало армией, к о н т о р а м и, в общем, униформой и стволами...

Фургоны подлетели так близко, как только смогли, оттуда, израспахнувшихся задних дверец, прямо-таки толпой повалили чернокожие вкамуфляже, высоких ботинках, с автоматическими винтовками, в черных, лихозаломленных беретах. Целеустремленной оравой, расталкивая пожарных, ломанулиськ трапу и длинной цепочкой потянулись на борт, исчезая в недрах корабля.

Мазур злорадно ухмыльнулся. Не нужно быть семи пядей во лбу,чтобы быстренько сделать вывод: это может быть только бандочка того самогопомянутого подполковника, который жаждет взмыть повыше на каком-нибудь з в о нк о м деле... Значит, все задуманное Егором благополучно претворяется в жизнь?Надо полагать, и сам он пребывает в добром здравии...

– Очаровательно, – сказала Анка. – Не зря я ногираздвигала на весь размах...

Мазур хмыкнул:

– Вот видишь, двойное удовольствие получила...

– Да какое там удовольствие. Примитивный тип, к тому же сперепою и не мог толком ничего... Ну что, пора линять?

– Пора, – сказал Мазур, – делать нам тут большенечего...

– Давай направление, командир.

Мазур раздумывал недолго. Вернее всего было бынезамедлительно отправиться на явку, к хозяину катера, сесть за штурвал ипокинуть морем сию гостеприимную державу. Но для столь решительного отступлениявроде бы не было оснований...

– Возвращаемся в домик, – сказал он решительно. –Дело даже не в пожитках, гори они огнем. Нужно для надежности все отпечаткистереть...