– Дочка у вас с характером, – говорит Поппи.

– Водится за ней такое, – признает Джойс. – А Дерек Уайтинг погиб – упал с круизного лайнера. Никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом, да?

– А вам нравится то, чем вы занимаетесь, Поппи? – спрашивает Элизабет.

Поппи, обдумывая ответ, подносит к губам чашку.

– Вообще-то нет. Вы не рассердитесь, что я так говорю?

– Ничуть, – отвечает Элизабет. – Это не для всех.

– Я просто втянулась. Мне нужна была работа, а эта казалась увлекательной, да и деньги у меня до тех пор не водились. Но мой темперамент для этого не подходит. Вы любите хранить тайны, Элизабет?

– Даже очень, – кивает Элизабет.

– Ну а я нет, – заявляет Поппи. – Мне неприятно одним говорить одно, а другим другое.

– И я такая же, – поддерживает ее Джойс. – Не промолчу, даже если кому-то стрижка не к лицу.

– Такая работа, – говорит Элизабет.

– Да я понимаю, – отвечает Поппи. – Знала, на что подписывалась. Дело во мне, я просто для нее не подхожу. Столько переживаний. Туда по приглашению, сюда без приглашения…

– А чем вы хотели бы заниматься? – спрашивает Джойс.

– Ну… – начинает Поппи и умолкает.

– Признавайтесь уж, – ободряет Джойс. – Мы никому не скажем.

– Я пишу стихи.

– У меня на стихи нет времени, – отрезает Элизабет. – И раньше не бывало, и впредь не будет. Вы не возражаете, если мы перейдем к Райану Бэйрду?

– А, да. – Поппи нагибается с кресла к своей сумке. Достает папку и вручает Элизабет. – Имя, адрес, электронная почта, номер мобильного и список последних звонков, сведения о социальном страховании, данные службы здравоохранения, история браузера, мобильные номера ближайших знакомых. Боюсь, больше ничего собрать не успела.

– Для начала сойдет, спасибо вам, Поппи, – говорит Элизабет.

– Благодарите не меня, а Дугласа, – возражает Поппи. – Если бы решала я, вы ничего этого не получили бы. Вы уж извините, но это выглядит не совсем законным.

– О, в наше время все незаконно, порой даже по улице ходить не стоит. Иногда приходится нарушать законы, – успокаивает ее Элизабет.

– В том-то и дело! – оживляется Поппи. – Мне не нравится нарушать законы. Меня это не возбуждает. А вас возбуждает, да?

– Да, – признает Элизабет.

– Ну а меня нет. Мне от этого не по себе. А вся моя работа в том и состоит, чтобы действовать против правил.

– Со мной было бы так же, – вставляет Джойс.

– О, Джойс, давай не будем о тебе, – отмахивается Элизабет. – Ты стала бы превосходным шпионом.

– Я все же полагаю, Поппи лучше писать стихи.

– Спасибо, – говорит Поппи. – Моя мама с этим согласна. А она обычно права.

– Не поймите меня неправильно, я тоже думаю, что вам надо писать, – объясняет Элизабет. – Слушать стихи я не хочу, но вы несомненно должны писать. Только прежде необходимо закончить работу. Защитить Дугласа.

– Как мне не терпится его увидеть! – восклицает Джойс. – Ты не боишься, что я в него влюблюсь?

– Джойс, он покажется тебе красивым, но ты сразу раскусишь его.

– Посмотрим, – говорит Джойс. – Поппи, можно спросить, почему у вас на запястье тату с маргариткой? Кажется, вам больше подошел бы мак[14].

Поппи улыбается и поглаживает татуировку.

– Мою бабушку зовут Дэйзи. Я с ней как-то поделилась, что хочу сделать тату, а она – только через мой труп, мол, все эти якоря, русалки и тому подобное. Но я пошла, сделала вот эту и в следующий раз показала ей. Говорю: «Дэйзи, познакомься с тезкой». Что она могла на это сказать?

– Умная девочка, – замечает Джойс.

– А через две недели я снова к ней пришла. Она закатала рукав и заявила: «Поппи, познакомься с тезкой». А у нее на все предплечье – огромная татуировка, цветок мака. Сказала, мол, если я строю из себя идиотку, так чем она хуже.

Элизабет смеется, Джойс хлопает в ладоши.

– Похоже, она наш человек, – отмечает Элизабет. – Поппи, если это ваше последнее задание в Службе, так тому и быть, но даю слово: мы постараемся, чтобы вы получили от него удовольствие.

– Непременно, – говорит Джойс. – Еще макарун, Поппи? Вам ведь понравилось.

Поппи выставляет ладошку, отказываясь.

– Мы сюда не впустим никого, кому здесь быть не положено. Дуглас будет в полной безопасности, а значит, и вы тоже, – обещает Элизабет.

– Если только они не подоспеют этим вечером, пока мы доедаем макаруны, – уточняет Поппи.

– И, пока нам здесь все равно нечем заняться, наверняка мы разгадаем, что Дуглас сделал с алмазами.

– Ну вы же знаете, он отрицает, что взял их. К тому же это не наше дело, – возражает Поппи. – Наше дело – защищать Дугласа.

– Поппи, я совершено не против, вы можете быть восторженной, противоречивой, даже с претензией на тонкий художественный вкус, но вот занудства я категорически не потерплю, потому что вижу: по натуре вы не зануда. Договорились?

– Не занудствовать?

– Я не слишком многого требую?

– Вы и правда обе считаете, что мне надо писать стихи?

– О да, – говорит Джойс. – Какое это стихотворение мне так нравится?

Поппи с Элизабет переглядываются. Ответа они не знают.

Глядя на Элизабет, Поппи задает вопрос:

– А могу я, рискуя показаться занудной, все-таки спросить?

– Смотря о чем, – разрешает Элизабет.

– Как вы попали в Службу? Вы об этом мечтали? Только, пожалуйста, без заученных патриотических текстов. Я не туристка.

Элизабет кивает.

– У меня был профессор – я в Эдинбурге изучала французский и итальянский… В общем, у его друга имелись друзья, которые всюду присматривали подходящих людей. Он подкинул мне эту мысль, но тогда мне казалось, что это не мое, однако он подкидывал ее снова и снова.

– И почему же вы в конце концов согласились?

– Ну, ему отчаянно хотелось со мной переспать, тому профессору, – такие были времена. А я знала, что он хочет со мной переспать, и знала, что хочет отправить меня на собеседование в Службу. И, честно говоря, почувствовала, что на что-то одно надо согласиться – вы же знаете, как мужчины переносят отказ. Либо спать с ним, либо собеседование в Службе, вот я и выбрала меньшее из двух зол. А если попался Службе на крючок, они уже не отпустят, сами в этом убедитесь.

– Значит, вся ваша карьера построена на нежелании с кем-то спать? – спрашивает Поппи.