Благодаря показаниям Колаковского Ставка, которая до тех пор не обладала точным знанием причин «неутешительных обстоятельств» в штабе Северо-Западного фронта, как раз во время подготовки к весенним операциям 1915 г. получила серьезный намек на деятельность агента, обосновавшегося на видном месте. Намек подтвердило известие из французской ставки[1425]: при убитом офицере германского Генштаба были найдены список петроградских агентов, с которыми немцы осуществляли связь через Швецию, и телеграммы с кодированными сообщениями; в центре сети связей стояло имя Мясоедова. Наведя справки, Ставка узнала, что пресловутый бывший жандармский офицер теперь занимает ответственную должность фронтового разведчика в отделе контрразведки штаба 10-й армии на центральном участке Северо-Западного фронта. Верховный главнокомандующий распорядился усилить охрану Ставки, задержать и отдать под суд Мясоедова. Вопреки позднейшему утверждению тогдашнего военного министра, будто бы тут же «Мясоедова арестовали»[1426], штаб фронта благодаря влиянию Сухомлинова на начальника Генштаба Янушкевича тянул с арестом, пока поражение в зимней Мазурской битве (22 января [4 февраля] — 9 [22] февраля 1915 г.) не стало для русских войск заключительной катастрофой на их пути к Берлину, а для Верховного главнокомандующего — тяжелейшим провалом в руководстве военными действиями. Ибо в этом последнем сражении за Восточную Пруссию внешние и внутренние враги России отвели многолетнему германскому агенту Мясоедову незаменимую роль.

Шпионская деятельность подполковника Сергея Николаевича Мясоедова (1865–1915) стала предметом упорного отрицания и фальсификаций как со стороны немцев, так и со стороны большевиков. Во время войны предъявить общественности «непреложные доказательства»[1427] его вины, которыми располагал начальник русского Генштаба, было нельзя[1428]. После захвата власти Лениным их засекретили, позволив лишь избранным историкам перед лицом угрозы новой войны в 1939 и 1942 гг. привести их в работах для служебного пользования, но без ссылок на использованные источники и без малейшего упоминания о каком-либо отношении этого дела к Ленину и его партии. В Берлине[1429] и Вене[1430] агентурную работу Мясоедова отрицали. После Второй мировой войны Мясоедова, за немногими исключениями[1431], объявили (снова) невинной жертвой царского произвола[1432] и кровавого правосудия[1433]. Таким образом, немецкую и российскую общественность почти на столетие лишили возможности составить себе представление о масштабах военной измены в Первую мировую войну.