Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Благородный господин мог бы… – шёпот её увял, прерванный судорожным вздохом. Элине перевела дух и начала снова: – Благородный господин мог бы приблизиться к презренной? В покои могут… войти…
Действительно, он ведь и сам задумывался о соглядатаях. Придвинувшись к дрожащей девушке, Яр бережно обнял её – как мог бы обнять плачущую Забавку. Но сестру он утешал бы искренне. К едва знакомой служанке же не мог найти в душе ничего, кроме отстранённой жалости. Будто к жертве неживого, с которым надлежит расправиться.
Ночь он провёл в раздумьях, прислушиваясь к тишине и гадая, что может ждать за порогом великолепной темницы. Должно, жизнь ему сохранило какое-нибудь недоразумение, случайная ложь, соткавшаяся из крови и дождевой воды и ставшая спасительной. Может, Влас чем-то не угодил кахарам, и того, кого сокол счёл своим врагом, они до поры до времени зачислили в союзники. Может, в Агирлановой столице некому воевать с нежитью, и воины волокут к владыке мало-мальски способных чародеев со всей Ильгоды. А может, всё почтительное обхождение обернётся-таки последней милостью. Что за удовольствие наблюдать, как умирает в огне едва живой крамолец?
Утром вместо лекаря явилась целая делегация. Разодетый в пух и прах посланец, сопровождаемый вооружёнными воинами, в пояс поклонился Яру и заговорил по-ильгодски, чётко и очень правильно, как умеют в совершенстве выучившие язык иностранцы:
– Советнику Каннану милостью благословенного владыки дозволено приветствовать благородного господина. Всем ли доволен почтенный гость?
Он скользнул равнодушным взглядом по забившейся в дальний угол Элине. Этот точно не станет трястись, если уважаемый гость вдруг выкажет недовольство. Яр прохладно улыбнулся. Следует помнить, что друзей у него здесь нет и не может быть.
– Всем доволен, – уверенно солгал он. – Благодарствую за заботу и гостеприимство, советник Каннан.
– Благодарности принадлежат благословенному владыке, – ответил посланец, склонив голову. – Почтенный гость сможет принести их сам. Пусть благородный господин следует за провожатыми.
Что ж, пусть следует. Пленника даже не озаботились заковать в кандалы или ещё как-нибудь обезвредить. Яр лихорадочно просчитывал варианты. Всё-таки не знают? Знают, но по какой-то причине не боятся? Не пора ли любым доступным способом делать отсюда ноги?.. До ильгодской границы леший знает сколько вёрст, а он не представляет себе ни одной промежуточной точки, куда сумел бы допрыгнуть. Пользуясь мгновением, Яр торопливо оглядывал округу, запоминая, где среди обнажённых деревьев притаились разрозненные ярко расписанные строения. Все они, вместе с садами, пустыми каменными чашами для воды и низенькими резными изгородями, были обведены внешней стеной, укрывавшей от взгляда внешний мир. Эни-Сара оказалась крепостью.
Изящное шестигранное строение, к которому его привели, гляделось с высокого обрыва в беспокойные морские воды. Яр на несколько мгновений замер перед безграничной синевой, смыкавшейся в невообразимой дали со свинцово-серым небом. Когда-то мечталось, что однажды Драган возьмёт его с собой в южные страны, где море – дело обыкновенное и всем привычное. Не сбылось. Он задежался бы здесь, чтобы вдоволь наглядеться на синюю даль, но сейчас не до того. Бросив напоследок взгляд через плечо, Яр следом за советником шагнул в просторную комнату, полную темноты.
Тускло горели лампы. Душный воздух пах разогретым маслом и чем-то ещё, резковатым и дурманящим одновременно. Человек, которому принадлежали теперь едва ли не все земли от востока до запада, немолодой, явно нездоровый, сидел спиной к наглухо затворённому окну, обращённому в сторону моря. Златотканые одежды сливались с богатой обивкой низколапого кресла и целиком скрывали ноги владыки. За его плечами, словно тени от многочисленных ламп, застыли воины в воронёных кольчугах; на украшенных золотом рукоятях кривых мечей дрожали огненные блики. Яр почувствовал себя почти беззащитным. Почти.
Советник низко поклонился своему повелителю и повёл длинную трескучую речь. Голос его гулко раздавался под сводчатым потолком. Среди потока чужих слов Яр уловил имя – то, которым он назвался Элине. Эти люди знают то, что знает она, но не то, что знал Влас. Это значит… да почти всё что угодно. Советник Каннан с поклоном отступил на полшага, занял место по правую руку от своего господина. Яр смотрел теперь прямо в морщинистое, обожжённое солнцем лицо владыки Агирлана. Молодого волхва и постаревшего завоевателя, предавшего огню и мечу Северные земли, разделяло всего несколько шагов.
И непреодолимая преграда непонимания.
– Ничтожному Каннану позволено говорить словами благословенного владыки, – сказал советник по-ильгодски. – Доверит ли благородный гость своё слово языку ничтожного Каннана?
– Доверит, – Яр смотрел только на Агирлана. Дар внушения бесполезен, если приказ нельзя понять… Но ему доступен не только дар внушения. – Скажи, что я благодарен за гостеприимство, и спроси, чем я заслужил его.
Он, похоже, нарушил принятые здесь правила неторопливого разговора, до краёв полного льстивым словесным елеем. Может быть, зря. Выслушав советника, Агирлан свёл к переносице выцветшие брови; не оценил дерзости. Разлепил узкие губы, лениво, будто нехотя, проронил несколько слов.
– Благословенный владыка приветствует почтенного гостя и дозволяет ему сесть, – торопливо сказал советник. Холёная рука указала на груду подушек, устроенную напротив кресла Агирлана.
Дозволяет – значит, приказывает. Яр, подумав, подчинился. Подушки, само собой, лежали ниже возвышения, на котором восседал владыка; теперь старик мог взирать на пленника сверху вниз. Неужто это и впрямь его тешит?
– Благословенный владыка вопрошает, пришлась ли великолепная Эни-Сара по душе почтенному гостю?
– Выше всяких похвал, – Яр, не удержавшись, усмехнулся краем рта. – Я не видал ничего подобного даже в самых дальних странствиях.
Он не солгал ни единым словом. Подобной грубой роскоши не водилось ни в Белогороде,
