Теперь надо что-то сделать с пульсирующей болью в голове. Ну в самом деле, разве солнцу обязательно быть таким ослепительным?­ Он закрыл глаза.

— Ты по-прежнему в моем переулке, — прозвучал чей-то грубый­ голос. Этот голос его и разбудил.

— Я скоро его освобожу, — пообещал Аксис.

— Ты мне должен. За ночь, которую проспал тут.

— В переулке?

— В лучшем переулке во всем Каситоре.

— А-а. Вот я где, значит? Отлично.

Он мысленно сосредоточился и через несколько ударов сердца наконец-то прогнал головную боль. Открыл глаза, и на этот раз солнечный свет показался достаточно приятным. По обеим сторонам от Аксиса к небу вздымались кирпичные стены, обильно порос­шие красным лишайником. Вокруг него были разбросаны гниющие клубни.

Нет. Не разбросаны. Их, похоже, аккуратно разложили. Это было странно. Видимо, от них и исходила та вонь, которую он уже почувствовал. Лучше пока не включать обоняние.

Он сел и потянулся, проверяя мышцы. Все, похоже, действовали,­ хотя нашлось немало синяков. С ними он быстро справится.

— Итак, — проговорил он, оборачиваясь, — не найдется ли у тебя запасных штанов?

Обладателем голоса оказался мужчина с всклокоченной бородой, сидевший на ящике в конце переулка. Аксис не узнал ни его, ни сам переулок. Неудивительно, учитывая тот факт, что его избили, ограбили и бросили умирать. Опять.

«Чего не сделаешь ради науки», — подумал он со вздохом.

Воспоминания возвращались. Каситор — большой ириальский город, уступавший по размерам только Ралл-Элориму. Аксис сюда пришел умышленно. И напился тоже умышленно. Наверное, надо было аккуратнее подбирать себе собутыльников.

— Рискну предположить, что запасных штанов у тебя нет, — сказал Аксис, вставая и изучая татуировки на предплечье. — А если бы они были, я бы предложил тебе самому их надеть. Что это на тебе — мешок из-под лависа?

— Ты мне должен, — проворчал незнакомец. — И еще заплати за уничтожение храма северного бога.

— Странно, — сказал Аксис, бросив взгляд через плечо на выход из переулка. Там виднелась оживленная улица. Добрые люди из Каситора вряд ли обрадуются, увидев его голым. — Не припомню, чтобы я уничтожил какой-то храм. Такие вещи обычно не забываются.

— Ты развалил половину Гарпуновой улицы, — сказал нищий. — И еще несколько домов. Но это я тебе прощаю.

— Как любезно с твоей стороны.

— Тамошние жители в последнее время строили козни.

Аксис нахмурился, снова посмотрел на нищего. Проследил за его взглядом и уставился на землю. Кучи гниющих овощей были разложены совершенно особенным образом. В виде плана города.

— Ага! — воскликнул Аксис, поднимая ногу, — под пяткой обнаружился кусочек какого-то овоща.

— Это пекарня, — сообщил нищий.

— Мне ужасно жаль.

— Семьи не было дома.

— Рад это слышать.

— Они молились в храме.

— В том самом, который я...

— Раздавил своей головой? Да.

— Уверен, ты будешь добр к их душам.

Нищий сузил глаза, разглядывая его:

— Я все еще не понимаю, как ты вписываешься в общую картину. Ты Приносящий пустоту или Вестник?

— Боюсь, Приносящий пустоту. Ну, я же уничтожил храм, как-никак.

Взгляд нищего сделался еще более подозрительным.

— Меня может прогнать только священная ткань, — продолжил Аксис. — И поскольку у тебя нет... Погоди-ка, а что это у тебя в руках?­

Нищий посмотрел на свою руку, которая касалась жалкого одея­ла, прикрывавшего один из его не менее жалких ящиков. Он сидел на этих ящиках, словно... ну да, словно бог, взирающий на свой народ.­

«Бедный дурачок», — подумал Аксис. Надо было поскорей убираться отсюда. Ему не хотелось навлечь неприятности на этого бедолагу с помутившимся рассудком.

Нищий поднял свое одеяло. Аксис подался назад, закрываясь руками. Это вызвало у нищего улыбку, которой не помешало бы побольше зубов. Он спрыгнул с ящика, неся одеяло перед собой, точно оружие. Аксис начал отступать.

Нищий победно вскрикнул и бросил в него одеялом. Аксис схватил его и пригрозил нищему кулаком. Потом удалился из переулка, на ходу заворачивая одеяло вокруг талии.

— Глядите же, — провозгласил нищий позади, — мерзкая тварь изгнана!

— Глядите же, — вторил Аксис, завязывая одеяло потуже, — мерзкая тварь избежала тюрьмы за непристойное поведение на пуб­лике.

Ириали весьма щепетильны в том, что касается законов о добропорядочности. Они весьма щепетильны во многих смыслах. Ра­зумеется, то же можно сказать о самых разных народах... но не о тех вещах, по поводу которых они проявляют щепетильность.

Аксис Собиратель привлекал немало взглядов. Не из-за своего необычного наряда — Ири находился на северо-западной окраине Рошара, и погода здесь обычно была намного теплее, чем в таких местах, как Алеткар или сам Азир. Немало золотоволосых ириали разгуливали в одних лишь набедренных повязках, и их кожу покры­вали разноцветные узоры. Даже татуировки Аксиса не были здесь столь уж примечательны.

Видимо, на него пялились из-за синих ногтей и глаз, похожих на синий хрусталь. Аймианцы — даже сиа-аймианцы — заглядывали сюда не часто. Или, быть может, из-за того, что он отбрасывал неправильную тень. К источнику света, а не наоборот. Это мелочь, да и солнце стояло так высоко, что тени были короткими. Но те, кто это замечал, что-то бормотали и отпрыгивали прочь с его пути. Похоже, они были наслышаны о таких, как он. Прошло не так уж много времени после случившейся в его родной стране катастрофы. В самый раз, чтобы у большинства народов поневоле начали появляться истории и легенды.

Возможно, какая-нибудь важная шишка сделает для него исключение и отведет к местному магистрату. Не в первый раз. Он уже давно привык не переживать. Когда Проклятие Рода следует за тобой по пятам, рано или поздно начинаешь принимать все таким, как есть.

Аксис начал насвистывать мелодию себе под нос, рассматривая татуировки и не обращая внимания на тех, кто разглядывал его. «Я же точно где-то что-то записал...» — подумал он, глядя на запястье, потом выворачивая шею и пытаясь увидеть, нет ли на спине новых татуировок. Как все аймианцы, он мог менять цвет и пятна на коже усилием воли. Это было особенно удобно для того, кого регулярно грабят, лишая всего имущества, — до безумия трудно при такой жизни вести нормальные записи. И потому он вел дневник на коже, по крайней мере, пока не подворачивался шанс вернуться в безопасное место и все переписать.

Несчастный исследователь надеялся, что напился не до такой сте­пени, чтобы записать свои наблюдения где-то в малодоступном мес­те. Как-то его угораздило устроить подобное безобразие, и, дабы все прочитать, понадобились два зеркала и весьма смущенный банщик.