Заметив, что представители прессы неверно истолковали его слова, он продолжал: «Я хочу зачесть вам отрывок из стенографического отчета, где приводятся мои точные слова. Отрывок невелик. Я прочту всего один абзац и прошу у вас немного терпения: «Мистер Шифф, говоря о евреях в России и Польше, сказал: «Я лучше, чем кто бы то ни было, понимаю своих угнетенных собратьев в России и Польше не только из-за того, что они переживают сейчас, но и из-за того, что они пережили за последние пятьдесят лет. Но мне пришло в голову – а я уделил вопросу немало размышлений, – что, если бы евреи в России и Польше сами не обосабливались, в силу дискриминационных законов, предрассудки и преследования, которым они подвергались, не дошли бы до той стадии, до которой все дошло, к нашему всеобщему сожалению».

Друзья мои, я не намерен отказываться ни от единого своего слова. Но… из-за того, что один-единственный репортер, который, возможно… не понял, что это значит, представил дело так, словно я взваливаю на евреев России и Польши ответственность за преследования, а пресса на языке идиш набросилась на меня, осуждает меня, даже угрожает мне, и нападки продолжаются даже сейчас, хотя через два или три дня после собрания в газете «День», выходящей на идиш, и в газете «Американский еврей» напечатали выверенный стенографический отчет. Для моих критиков нет никакой разницы; они игнорировали новые данные и продолжают игнорировать сейчас.

Подумайте, можно ли обвинять меня в таком преступлении? Подумайте! Меня, который на протяжении двадцати пяти лет в одиночку не давал правительству России получить займы на американских рынках… Вспомните! Меня, который в прошлом неустанно агитировал и убеждал президента Соединенных Штатов, о чем некоторым из вас должно быть известно, что необходимо аннулировать наш договор с Россией. Почему, по моим словам, этот договор следовало аннулировать? Не потому, что кто-либо из нас хочет поехать в Россию, но потому, что… когда Россия вынуждена будет открыть свои двери евреям, американским или живущим в любых других государствах, она не сможет по-прежнему ограничивать в правах своих евреев и сохранять черту оседлости, которая находится в основе всех бед; и даже если до этого пока не дошло, друзья, последствие будет именно таким.

Но мои обвинители, не представители прессы на идиш, а те, кому разрешили здесь находиться, потому что… сейчас они не могут вернуться к себе на родину, как собирались, – эти беженцы пишут в еврейские газеты, что я своей речью лью воду на мельницу царского правительства, даю ему оружие, более действенное, чем пушки… Нет, друзья мои! Царское правительство радуется потому, что вы побиваете человека, который боролся с преследованиями, с антисемитизмом, насколько хватало его сил…

Почему на меня нападают? Я знаю, потому что меня заранее предупреждали об этом… Мне снова и снова повторяли, что, если я не прекращу выступать против созыва еврейского конгресса, на меня нападут на первого, как, возможно, на самого видного члена Американского еврейского комитета; что вера еврейского народа в меня будет поколеблена и я буду сломлен. Теперешние нападки – только часть тщательно продуманного плана. Что бы я ни сказал, и даже если бы слова и доводы вложил в мои уста сам Господь, меня все равно подвергли бы злобным нападкам, потому что таков был замысел, тщательно продуманный и разработанный.

Кто из знающих меня может сказать, что за время нашего знакомства я хоть раз отказывал в чем-то моему народу, отказывался прислушаться к его нуждам, отказывался помочь какому-либо делу, дожидаясь, пока мне подробно изложат еврейские проблемы, а не исследуя их самостоятельно в желании помочь? Кто скажет, что я не давал не только из моих средств, но ежедневно, ежечасно – могу добавить, днем и ночью – не отдавал бы самого себя, пусть встанет и обвинит меня!

В заключение могу сказать только одно: я оскорблен до глубины души. После всего, что произошло, сионизм, национализм, движение за создание еврейского конгресса и еврейские политики, какую бы форму они ни принимали, становятся для меня книгой за семью печатями. Я буду по-прежнему способствовать духовному развитию моего народа; буду оказывать содействие во всех конструктивных делах; и я буду по мере сил бороться за предоставление полных гражданских прав для наших братьев, живущих в зоне военных действий, особенно в Польше, России, Румынии и Палестине, ибо все они – плоть от плоти моей… Но на этом, друзья, мои обязанности заканчиваются».

После данной дискуссии в прессе появилось множество хвалебных статей, которые были так же неприятны Шиффу, как и нападки. Одному другу он писал: «Льстивые панегирики еще более неприятны мне, чем недавние нападки идишской прессы, особенно когда, после того как столько было сделано, в моих единоверцев так откровенно вдалбливают признательность, хотя ни о чем подобном речь не шла. Я просто стараюсь исполнять свой долг так, как я его понимаю, и ни от кого не жду благодарности».

Вскоре после того состоялись переговоры представителей многих организаций, в том числе и группы, ратовавшей за созыв Еврейского конгресса. В результате определенных ограничений, о которых удалось договориться, большинство проголосовало за созыв конгресса, против чего Шифф ранее так энергично возражал. Он согласился с результатом, написав: «Что ж, пусть конгресс соберется, особенно потому, что его созвали бы в любом случае, чтобы сохранить единство американских евреев».

Но, согласившись на созыв Еврейского конгресса, он продолжал сомневаться и 21 июля 1916 г. писал Луису Маршаллу: «Я по-прежнему убежден, что Еврейский конгресс – это ошибка и что его результаты, особенно в перспективе, скорее принесут вред американским евреям, но поскольку, очевидно, «он должен быть», возможно, производимые сейчас приготовления – лучшее, чего можно было достичь. Во всяком случае, отрадно, что объединение многочисленных американских еврейских организаций… продемонстрирует наше единство перед лицом критического положения, в каком оказались евреи всего мира. Правда, я серьезно сомневаюсь, сохранится ли «джентльменское соглашение» о том, что на конгрессе не будут обсуждаться ни сионизм, ни национализм, ни постоянная организация евреев в Америке, так как вполне вероятно, что некоторые ведущие силы Еврейского конгресса сумеют преодолеть это ограничение. В таком случае те, кто договаривался о «джентльменском соглашении» для комитета конгресса, не смогут выполнить свои же условия и обеспечить соблюдение того, о чем они договорились на словах. Однако будь что будет, полагаю, сейчас невозможно ничего изменить, а значит, надо делать все возможное».

Однако в то время Еврейский конгресс не созвали, а после того, как Соединенные Штаты вступили в войну, многие сочли созыв Еврейского конгресса шагом нецелесообразным и неразумным. Такое решение было принято Комитетом конгресса 7 июля 1917 г. После многочисленных отсрочек, когда война окончилась, конгресс был созван в Филадельфии 16 декабря 1918 г., и Шиффа наконец убедили его посетить.

Именно по его личной просьбе в 1919 г. Американский еврейский комитет послал своих представителей в Париж, чтобы помочь, по его словам, «евреям Восточной Европы представить свои требования на мирной конференции».

13 декабря 1918 г. он писал Израэлу Зангвиллу, в предвидении того, как будут сформированы некоторые новые государства: «Сегодня во Францию прибывает президент Вильсон, и мы должны надеяться, что вскоре будет достигнуто соглашение всеми, кто принимал участие в войне и заинтересован в том, чтобы прочный мир установился без лишних дебатов. Надеюсь также, что на мирной конференции уделят самое серьезное внимание еврейскому вопросу и найдут решение, свидетельствующее о том, что все страны, в которых проживают наши единоверцы, особенно маленькие государства – в чье желание поступать по справедливости с национальными меньшинствами я верю слабо, – впоследствии поступят по справедливости с нашими единоверцами во всех отношениях. Моя праведница-мать говаривала: «Из горничных, когда они выходят замуж, получаются самые тиранические хозяйки», и это в большой степени относится к так называемым малым государствам. Более того, судя по многочисленным отзывам, положение в Польше и Галиции делается все хуже и хуже, и у наших союзников складывается впечатление, что там не делают серьезных попыток предотвратить погромы и положить конец вопиющему положению. Сейчас я особенно имею в виду антиеврейские бойкоты в Польше, которые проводятся уже ряд лет, принося крайние разрушения и экономический вред еврейскому населению Польши».