обоих мужчин читалось, что произошло неловкое совпадение. Блондин вежливо придержал дверь для официанта, отвел взгляд от Саскии и попятился назад, в коридор.

Чтобы понять, кто это, Саскии достаточно было повернуть голову и взглянуть в иллюминатор, на другую сторону пирса. «Bøkesuden» по-прежнему стояла здесь. Но сегодня утром на ней развевался новый флаг, с королевским гербом. Не пурпурный, принадлежащий только королю, а красный, сообщающий о том, что на судне плывет наследный принц.

Саския встала, прошла мимо удивленного официанта и посмотрела в дверной глазок. Принц Бьерн Норвежский нерешительно мялся под дверью. Когда Саския распахнула дверь, он едва не бросился наутек. Не помогло делу и то, что от резкого движения у нее распахнулся халат. Саския вовремя поймала полу халата свободной рукой и подвязала поясом, пока молодой принц старательно смотрел в другую сторону. На нем был синий блейзер, элегантная классическая рубашка и брюки цвета хаки – и чувствовалось, что где-нибудь в горах на лыжах ему было бы комфортнее.

– Принц Бьерн! – воскликнула Саския.

– Ваше королевское высочество! В прошлый раз мы встречались…

– На похоронах моего мужа. Вы были тогда совсем ребенком. Как вы выросли! Хотите поговорить о моей дочери?

– М-м… ну да.

– Тогда заходите.

Они сели за кофейный столик, друг напротив друга. Официант налил обоим кофе. Саския воспользовалась заминкой, чтобы разыскать у себя в телефоне и показать Бьерну фотографию – селфи, присланное Лоттой: в день провозглашения ее королевой Нидерландов, на балу, Лотта в вечернем платье подмигивает в камеру рядом с Бьерном, который, кажется, в костюме с черным галстуком смущается еще сильнее, чем сейчас. При виде этого фото Бьерн покраснел не хуже Жюля; однако, поскольку он не забывал пользоваться солнцезащитным кремом – в стране, где большинству людей не хватает меланина, наследному принцу не подобает сверкать южным загаром, – румянец у него на лице был куда заметнее.

– Что ж, тогда перейдем сразу к делу, – сказал он, едва за официантом закрылась дверь.

– О боже, она беременна?!

Бьерн выдавил нервный смешок.

– Что вы, конечно, нет! Боже мой! Мы… мы еще даже ничего такого не делали!

– Да я шучу! Даже будь она беременна, так быстро мы бы об этом не узнали.

– Дело в том, что… ей ведь семнадцать.

– Я в курсе.

– А мне двадцать два. – Он пожал плечами. – Возможно, небольшая разница для…

– Для старухи вроде меня? Все нормально, продолжайте.

– Но я просто хотел сказать… поскольку в Интернете уже пошли разные слухи…

– В Интернете кто-то неправ? Быть того не может!

– Так вот: ничего такого не произошло. И не произойдет, пока она не станет совершеннолетней. Но… – Тут Бьерн снова завис.

– Но вы бы хотели, чтобы это произошло?

– Ну… да. Я… мне кажется, у нас с ней есть потенциал.

– Потенциал? Звучит очень технологично. Должно быть, на инженера учитесь?

– Учился. Уже получил степень.

– О, поздравляю!

– Буду работать над улавливанием углерода.

– Что ж, по-моему, вы просто чудесный молодой человек. Серьезный, ответственный. С уважением относитесь к женщинам. Я бы не хотела, чтобы кто-нибудь из моей семьи связался с плейбоем!

По лицу Бьерна было ясно, что этот термин ему решительно незнаком, – и снова Саския ощутила себя старухой.

– Так говорили в мое время, а сейчас это называется… даже не знаю… пикапер?

В этот момент дверь ванной растворилась, и оттуда, уткнувшись в свой телефон, показался Микьель. Халат на нем был распахнут, выставляя напоказ мускулистый живот, блестящий капельками воды, и торчащий, словно бушприт королевской яхты, эрегированный член.

– Так, что это тут мне пришло? – пробормотал Микьель себе под нос, листая сообщения в телефоне, – и поднял взгляд.

– Его королевское высочество принц Бьерн Норвежский, – представила гостя Саския.

Но прежде чем Бьерн успел вскочить на ноги, Микьель ретировался в спальню.

– Вот это и называется плейбой, – невозмутимо пояснила Саския. – Не будьте как он – и мы с вами поладим.

Тут ей пришло в голову, что если она поторопится, успеет присоединиться к Микьелю в спальне.

– Что ж, Бьерн, увидимся на вступительной сессии – кажется, через полтора часа?

– На самом деле через тридцать минут, – извиняющимся тоном ответил Бьерн, вставая со стула. Взгляд его метнулся к двери спальни. – Но… вы же королева.

– Теперь скорее королева-мать.

– Неважно, вы можете подойти, когда пожелаете.

– Буду через сорок пять минут, – пообещала Саския. – Скажите там, что я пошла попудрить носик!

При всех своих достоинствах «Полумесяц» оставался всего лишь прогулочной яхтой. Самым большим помещением на ней был танцзал, где и собирались проводить конференцию, если подведет погода. Однако погода не подвела, так что все встретились под навесом, поставленным организаторами чуть выше по дороге от пирса, среди развалин крепости, построенной здесь венецианцами тысячу лет назад. Отсюда были видны руины церкви и над зияющим дверным проемом – изуродованный временем крылатый лев, символ этого города и его давно забытой империи. Напротив церкви болтался на шесте динамик, из которого муэдзин пять раз в день призывал мусульман на молитву. На строительстве Шестиствольника работала пара сотен албанских рабочих с материка – по большей части мусульман; динамик был временным решением, пока неподалеку возводили настоящую мечеть.

На пирсе принцессу Фредерику ожидал «ауди», однако она не видела смысла садиться в машину и просто дошла до места пешком – как раз вовремя, к окончанию предварительного кофе-брейка и началу первой сессии. Микьель сказал, что подойдет немного позже; ему требовалось что-то обсудить с Корнелией, прибывшей из Бриндизи. День был солнечный и, кажется, обещал быть умеренно теплым, с Адриатики дул прохладный бриз; однако организаторы заготовили гору электровентиляторов, которые собирались раздать гостям, если увидят, что гости обмахиваются программками. За исключением норвежцев и делегации из лондонского Сити, включавшей в себя и Аластера, большинство здесь прибыло из жарких стран. Много арабов. Несколько турков. Техасцы, луизианцы. Делегации из Бангладеш, Западной Бенгалии, с Мальдивов, Лаккадивов, Маршалловых Островов. Индонезийцы, встревоженные наводнением в Джакарте, австралийцы из той части страны, что несколько месяцев назад две недели удерживала звание самого жаркого места в мире. Найдется ли аудитория, более способная оценить прохладу?

Называлась конференция «Нижнемир». Разумеется, был у нее и логотип, и сувениры с этим логотипом. Стилизованная карта мира, на которой отмечены лишь те земли, что Т. Р. назвал бы «стохастическими»: все, что находится в паре метров над уровнем моря или еще ниже. И глубокие воды, и внутренние части континентов оставались незакрашенными. Так вместо привычной карты мира перед глазами протягивался опоясывающий Землю кружевной архипелаг: местами, как в Нидерландах, он утолщался, местами, как в Норвегии или на Западном побережье Америки, где суша резко