– Возможно, я неверно выбрал слово. Вы это уже отмечали. Иногда я мыслю слишком… слишком как инженер.

– Хорошо, Бьерн. Человеку, готовому подарить мне яхту, я готова простить любые неточности.

– Пользование яхтой, – поправил он ее.

– А что, если его величество король Норвегии захочет отправиться порыбачить? В то самое время, когда на его яхте буду я с какой-нибудь миссией?

– Мы же в Норвегии. Построим другую яхту!

Ложась спать, Саския думала, что все это просто смешно. Несколько друзей с самыми добрыми намерениями и избытком денег слишком уж всерьез приняли шуточку про «королеву Нижнемира»… Завтра, во второй и последний день конференции, надо будет поговорить с каждым по отдельности и как-то аккуратно отшить вместе с их подарками.

Однако наутро Саския пришла к прямо противоположным мыслям. Глядя на безмятежно посапывающего рядом Микьеля, она поняла, что аккуратно отшить следует его. А вот остальных лучше начать принимать всерьез.

Что изменилось? Свежие новости и серия сообщений, пришедших, пока она спала. Похоже, и в Новой Гвинее, и в Западном Техасе происходит много интересного. И не только там. Индия выпустила заявление о «необходимости климатического миротворчества» и осудила вчерашний запуск снаряда в Албании, при этом намекнув, что оставляет за собой право на асимметричные действия. Китай в столь же угрожающем тоне заговорил о нестабильности на Папуа. Притязания Индонезии на западную часть Новой Гвинеи, заявили китайцы, – не что иное, как рудимент нидерландского колониализма, давно дискредитированный образ мысли. Соединенные Штаты, которые прежде вмешивались в подобные ситуации по всему миру, сейчас находятся на грани краха и превратились в мировое посмешище; Организация Объединенных Наций не способна действовать быстро; однако необходимо как-то защитить страдающих жителей Папуа, а заодно обеспечить безопасность месторождения меди, имеющего мировое значение. И во всех новостных потоках мелькали слова «Снеуберг» и «РоДаШ» – неприятные напоминания о том, что все это прямо связано с Нидерландами.

Вчера, во время разговора о выбросах углекислого газа в атмосферу, Норвегия приняла на себя удар, который с тем же успехом мог быть направлен и в родину Саскии, и даже в нее лично. «Ройял Датч Шелл» была прежде одной из крупнейших нефтяных компаний мира. В течение двадцатого века она аккумулировала огромные богатства. Только в последние пятьдесят лет, когда Нидерланды утратили свои колониальные владения, на нефтяном олимпе их затмила Норвегия. Операции фондовых рынков распространили владение «Шелл», вместе и с доходами, и с ответственностью, среди акционеров по всему миру. Теперь родина Саскии тихо принимала у себя в Роттердаме сырую норвежскую нефть, очищала, перегоняла по трубам вверх по Рейну – и этим довольствовалась.

Аластер называл все это «мусором». Метафора из программирования: речь идет о разрозненных остатках старых, нефункционирующих программ и кодов. Вот и здесь такой же мусор, только геополитический. Однако «мусор» реален, у него бывают последствия. С ним надо что-то делать. Тем, кто намусорил, придется убрать за собой. И, похоже, мир ждет, чтобы Саския взяла на себя хотя бы часть этой задачи.

Линия

Разумеется, подарок оказался с условием. А что нам в жизни достается без условий? Во время расслабленной болтовни после ужина принц Фахд вновь заговорил о самолете. Извиняющимся, почти виноватым тоном, словно упрекая себя за то, что преподнес принцессе Фредерике нечто неподходящее, упомянул, что дальность полета у него, конечно, не такая, как у современных бизнес-джетов. О беспосадочных перелетах из Схипхола в Сидней можно забыть. В этом отношении его подарок больше похож на «Бивер»: короткие перелеты, частые остановки. Мало того, и останавливаться можно далеко не везде: много ли найдется мест, где доступен водород? Очень немногие аэродромы готовы использовать такое топливо. Однако в самых технологически продвинутых странах эта проблема решается так: прямо к взлетной полосе подъезжает грузовик со сжатым водородом и закачивает свой груз напрямую в топливные баки самолета. Конечно, это требует чуть более сложного планирования, однако люди принца с радостью ей в этом помогут, пока принцесса Фредерика и ее команда сами всему не научатся.

Саския подавила желание признаться, что «команды» – в том смысле, в каком он употребляет это слово, – у нее больше нет. Наверное, рано или поздно снова появится. Небольшой штат помощников она сможет себе позволить. Но не сейчас, когда наконец-то никем больше не распоряжается – и радуется простоте и свободе жизни без слуг.

– Если вам будет интересно отправиться в пробный круиз, – продолжал принц Фахд, – я бы предложил вашему королевскому высочеству обратить внимание на Линию. Она не так уж далеко отсюда, расстояние позволяет прямой перелет. И, в соответствии с нашей программой декарбонизации, аэродром там, разумеется, оборудован всем необходимым для хранения и транспортировки водорода. Не побоюсь сказать, на сегодняшний день этот аэродром лучше всех в мире приспособлен для самолетов на водородном топливе.

О Линии Саския уже слышала. Абсолютно новый город, длиной в сотню миль, но шириной всего в несколько кварталов, построенный саудитами на необитаемой прежде территории. Западный его конец выходит на залив Акаба на севере Красного моря, восточный уходит далеко в пустыню. Проект был начат несколько лет назад, под фанфары и с большими надеждами, однако затормозился после убийства Хашогги, приведшего к уходу многих международных партнеров.

Описание, данное принцем, звучало вполне правдоподобно. Когда строишь с нуля аэродром и в распоряжении у тебя бесконечный фонд нефтедолларов, почему бы не оснастить его хранилищем водорода? Да ты можешь хоть взлетные полосы золотом вымостить!

На мгновение она задумалась, не будут ли ее там ждать папарацци. К чести Фахда, он догадался о ее сомнениях и тут же их развеял.

– Это ни в коей мере не официальный визит, – поспешил добавить он. – Напротив, любая публичность здесь будет контрпродуктивна! К счастью, воздушное пространство контролируем мы.

После такого обещания принцесса Фредерика согласилась совершить завтра пробный полет на Линию при условии, что позже сможет вернуться и воссоединиться со старым добрым «Бивером». Принц воспринял это как безоговорочное согласие и кивнул.

– Завтра все будет готово, – объявил он. – Вылетим, разумеется, когда вам будет удобно; но могу ли я осмелиться попросить вас быть готовой к девяти утра?

Принц был не из тех, кому легко отвечать «нет». Он точно знал, чего хочет, привык добиваться своего, и его любезность напоминала покрывало из тончайшего шелка, под которым скрывался гранит. Вот так принцесса Фредерика вдруг оказалась обязанной не только принять дорогой подарок, но и назавтра, в девять с небольшим, сидеть в кресле второго пилота, наблюдая за тем, как Эрвин ведет ее новый самолет к Линии.

«Напротив,