Саскии следовало бы сейчас сосредоточиться на особенностях и принципах управления самолетом на водородном топливе. Эрвин с готовностью все ей рассказывал и показывал, исходя из того, что в будущем ей предстоит управлять самой. И ей даже удавалось изображать вполне пристойный уровень интереса – но лишь благодаря многолетним тренировкам в необходимом для всякого монарха искусстве вежливо симулировать интерес к чему угодно. Эрвин, кажется, остался разочарован – как минимум немного обескуражен тем, как легко она погружалась в молчание, снова и снова обдумывая слова принца.

Фахд хочет показать ей нечто, находящееся на Линии или поблизости. Нечто, связанное с глобальным потеплением. Нечто такое, что пока требуется держать в тайне.

И еще это странное замечание в конце: «Воздушное пространство контролируем мы» – с ударением на «мы». Но это же очевидно! Разумеется, воздушное пространство Саудовской Аравии контролирует Саудовская Аравия. К чему это подчеркивать?

Видимо, он намекнул на контраст между саудитами и кем-то еще, кто не контролирует свое воздушное пространство. Может быть, Т. Р.? У него ведь вся система построена на запуске снарядов в воздушное пространство, на которое он по закону не имеет никаких прав. Если хочешь делать то же, что Т. Р., но беспокоиться о правилах ФАА тебе не приходится – что ты используешь вместо гигантских Шестиствольников?

Пролетая на крейсерской высоте над бесплодными горами Синая, было почти невозможно разглядеть два растопыренных «зубца» Красного моря, загибающихся вдоль горизонта влево и вправо. Правее – Суэцкий залив: даже с такого расстояния заметно, что он полон кораблей и воздух над ним черен от дыма и копоти. Саския знала: множество этих огромных грузовых судов идут из Маасфлакте или в Маасфлакте – единственный порт, способный их принять. Слева распростерся залив Акаба: он шел вдоль восточного берега Синая, отделяя Саудовскую Аравию от Египта. Здесь кораблей было куда меньше, ведь это тупик. На северной оконечности залива устроили свои опорные базы израильтяне и иорданцы – отсюда выходили в Красное море и далее на восток их суда.

А к югу от этих портов, словно прикрепленная одним концом к восточному берегу Акабы с саудовской стороны, начиналась Линия. От самого берега – вперед через пустыню, более чем на сотню миль. При взгляде сверху спинной хребет города – пара тоннелей, проходящих по нему из конца в конец, по которым стремительно мчались магнитопланы[94] с людьми и грузами, – казался в целом завершенным. Почти на всем своем протяжении он выглядел не более чем неглубоким шрамом на безжизненном лице пустыни. По всей длине тоннеля, через равные промежутки, виднелись наметки будущих станций и жилых кварталов. Дальний конец, в ста семидесяти километрах от моря, был едва виден. Однако, приглядевшись, Саския различила строгие фаланги черных квадратов, марширующие через пустыню, – солнечные панели, извлекающие энергию из того, что в этом жарком королевстве в избытке и ничего не стоит: солнечного света. Гораздо проще – поскольку аэродром находился ближе к западному концу Линии – было разглядеть порт и корабли в порту. У причала разгружались два китайских контейнеровоза; еще один ждал своей очереди, выбрасывая в жаркий, напоенный солнцем воздух клубы черного дыма. В отличие от кораблей в Роттердаме, груз которых представлял собой пеструю мозаику цветов и логотипов, здесь все было одноцветным. Почти все контейнеры, за редкими исключениями, желтые с зелеными логотипами. Саския догадывалась, что во всех – солнечные панели или комплектующие к ним, все от одного производителя, и что конечный пункт их назначения – все то же белое пятно на карте, на противоположном конце Линии.

Приземлился самолет очень аккуратно. Как выяснилось, его моторы могут изменять направление тяги и эффективно тормозить, так что длинная посадочная полоса ему ни к чему, особенно когда водородные топливные баки почти пусты. Посадка не сопровождалась никакими таможенными процедурами. И не только потому, что прилетела особа королевской крови, а у трапа ее встретил принц. Линия пользовалась своего рода экстерриториальным статусом: визы и все прочее, что мешает иностранцам путешествовать по Саудовской Аравии, здесь не требовались.

Не задержавшись на раскаленной полосе ни секунды дольше необходимого, принц усадил принцессу в холодный как лед «бентли» и сам, к ее удивлению, сел рядом. В Вадане он соблюдал традиционное разделение транспорта на женский и мужской – здесь, как видно, считал это излишним. Или, быть может, двух «бентли» просто не нашлось в гараже. Ехать было совсем недалеко: к колоссальному, но безликому ангару по другую сторону паутины взлетно-посадочных полос.

– Видели контейнеровозы? – спросил Фахд, когда они обогнули подъезжающий водородный танкер и направились в конец аэродрома по подъездной дороге для такси.

– Да, похоже, китайцы проявляют большой интерес к этому проекту. – С другим собеседником она бы добавила: «А вот западные компании что-то зевают!» – но сейчас решила промолчать.

Фахд поморщился и махнул рукой.

– Покупаем то, что они продают, не более того. Свою помощь Китай предлагает по высокой цене – цене, которую нам нет нужды платить.

– И какую часть Пустой Четверти[95] вы планируете вымостить фотопанелями?

– Знаете ли, – заговорил он, поставив локти на колени и наклонившись вперед, – мы уже привыкли выручать большие, очень большие деньги на продаже энергии. И намерены продолжать и после того, как у нас закончится нефть. Скажу без обиняков: мы установим столько фотопанелей, что это изменит климат!

– Потому что панели предотвратят выброс в атмосферу огромного объема CO2, – кивнула Саския.

– И это тоже, но я сейчас не об этом.

– А о чем же?

– У пустыни, почти на всей ее территории, высокая отражающая способность. Солнечный свет отражается от почвы светлых тонов и возвращается обратно во внешние слои атмосферы, откуда не может нагревать планету. Солнечные панели, наоборот, темного цвета. Они ведь предназначены для того, чтобы поглощать солнечные лучи, а не отражать. Они нагреваются. Нагреваются сильнее светлого песка, на котором установлены. Горячий воздух быстрее поднимается вверх, значит, увеличивается конвекция. А это прямо влияет на погоду.

– Вы уже строили модели?

– Мы – нет. Модели строят вон те ребята. – И Фахд указал на ряд передвижных офисов без опознавательных знаков, сгрудившихся на узкой полосе в тени у северной стены огромного ангара. Немногочисленные окна в офисах были затянуты зеркальной пленкой. Установленные на крышах кондиционеры выбрасывали в воздух струи горячего пара.

– А что за «ребята»?

– Израильтяне.

Смешно сказать, но после такого предисловия ей представилось, что ангар полон компьютеров и все трудятся над расчетами климатических моделей.

Разумеется, нет. Заниматься этим прямо здесь израильтянам было вовсе не нужно. Ангар, как оказалось, целиком занимал один-единственный самолет. Очень