class="p1">6. Еврейский закон дозволяет родственнику убитого умертвить убийцу вне мест, представляющих собой убежища. Правильно указывают еврейские толкователи, что за мертвого можно прибегать к талиону; за себя же, то есть в случае получения ранения, можно мстить не иначе как только по суду, потому что, как известно, труднее соблюдать меру там, где дело идет о собственном страдании (Сенека, «О милосердии», I, 203).

Такой же обычай частной мести за убийство, по-видимому, существовал у древнейших греков, как видно из слов Феоклимены, приведенных у Гомера в «Одиссее», в песни XV. Но наиболее многочисленные примеры указанного обычая встречаются среди тех, кто не имеет общих судей. Отсюда, по свидетельству Августина, «справедливыми обычно называются те войны, которые ведутся в отмщение правонарушений» («На Иисуса Навина», кн. VI, вопр. 10). И Платон («Государство», кн. XIV) оправдывает военное состояние, когда «невинные, удрученные страданием, принуждают виновных расплачиваться возмездием».

IX. Польза наказания для всех

1. Всеобщая польза, составляющая цель третьего рода, включает те же элементы, что и польза потерпевшего. Ибо речь идет либо о том, чтобы тот, кто повредит одному, не вредил прочим, что достигается уничтожением или искалечением преступника, или же приведением его в состояние неспособности причинять вред, или, наконец, его исправлением; либо о том, чтобы введенные в соблазн безнаказанности одни не угрожали другим опасностью, что достигается тяжкими мучительными наказаниями[873], которые греки называют «показательными», латиняне – «примерными», и которые применяются для того, чтобы характером наказания устрашить прочих, как гласят законы (L. Quonlam С. ad L. Faviam, L. I. С. ad L. lul. rep.), или для того, чтобы «другим внушить благоразумие и страх», как говорит Демосфен.

2. Подобного рода правом располагает от природы каждый. Так, Плутарх («Политические наставления»)[874] говорит, что добрый муж природой предназначен быть должностным лицом и даже пожизненно, потому что в силу самого естественного закона первенство принадлежит тому, кто поступает по справедливости. М. Туллий Цицерон примером Назики доказывает, что мудрец никогда не остается частным лицом; Гораций называет Лоллия «консулом не на один год», а Еврипид в «Ифигении в Авлиде» говорит:

Умом кто выдается, тот ведет дела.

Это, однако же, относится к государству, поскольку его законы таковы.

3. Об этом естественном праве высказывается Демокрит; приведу его слова, так как они замечательны. Сначала его мнение о праве убивать зверей таково: «О том, следует или нет убивать животных, дело обстоит таким образом: кто убивает тех, которые приносят вред или готовы приносить вред, те чисты, так что совершать это правильнее, нежели не совершать». И далее: «Тех, которые причиняют нам незаслуженный вред, всячески и всех надлежит убивать». И, конечно, весьма вероятно, что такую жизнь вели до Потопа[875] честные мужи, прежде чем Бог выразил свою волю об обращении в пищу людей прочих животных. И еще: «Как у нас написано о лисицах и об опасных ядовитых змеях, так же, казалось бы, следует поступать с людьми». Наконец он же добавляет: «Кто каким бы то ни было способом – или собственными рунами, или повелением, или путем голосования множества людей – умертвит вора или разбойника, тот невиновен».

Мне кажется, что эти высказывания имел в виду Сенека («О гневе», кн. II), говоря: «Когда я дам повеление сокрушить волю преступника, выражение моего лица и душевное состояние будет такое, как если бы я уничтожал змей или ядовитых животных»[876]. И в другом месте: «Не станем раздражать гадюк и водяных змей за то, что они кусают и жалят нас, если мы можем их, как и других, приручить или же обезвредить их для нас. Так, значит, мы станем вредить и человеку за совершение им преступления не иначе как с тем, чтобы он не совершал преступлений в будущем».

4. Но подобно тому, как расследование факта требует великого внимания, так и определение наказания нуждается в большой опытности и справедливости, и поэтому, чтобы не произошли раздоры от того, что каждый мнит слишком много о себе и не уступает другим, люди признали за благо, образовав справедливые союзы, отдать предпочтение тем, кого они считают наилучшими и благоразумнейшими или надеются видеть такими. Тот же Демокрит заявляет: «Законы не воспретили каждому жить по своему произволу, лишь бы только один не причинял обид другому. Ибо зависть подготовляет начала возмущений».

5. Но, как и при отмщении, о чем мы только что сказали, и в этом примерном наказании сохраняются следы и остатки предшествующего права в тех местах и между теми лицами, которые не подчинены определенным судам; а, кроме того, в некоторых исключительных случаях. Так, по еврейским обычаям (Второзаконие, XIII, 9) еврей, отпавший от Бога и закона Божия и ставший вожаком ложных вероучений, мог быть убит на месте каждым человеком[877]. Евреи (кн. Числа, XXV) называют это судом ревнителя[878], который, как говорят, впервые был приведен в действие Финеем и затем превратился в обычай. Так, Матафия убил некоего иудея, осквернившего себя греческими обрядами. Об избиении трехсот других иудеев их единоплеменниками сообщается в книге, обычно называемой третьей Маккавейской. По иному поводу было побитие камнями Стефана (Деяния св. ап., VII, 57) и составлен заговор против Павла (Деяния св. ап., XXIII, 13); много других примеров имеется у Филона[879] и у Иосифа Флавия.

6. Тогда же у многих народов укоренилось неограниченное право наказания у господ в отношении рабов и у родителей в отношении детей, даже вплоть до лишения их жизни. Так, в Спарте эфору было дозволено убить человека без суда. Из всего сказанного можно составить себе понятие о такого рода естественном праве и о том, до каких пределов оно сохранилось.

X. Что постановлено по этому предмету евангельским законом?

1. Теперь должно рассмотреть, насколько евангельский закон теснее ограничил эту свободу. Как мы сказали в другом месте, неудивительно, если кое-что, дозволенное природой и внутригосударственными законами, воспрещено Законом Божиим, как совершеннейшим, с обещанием награды, превышающей человеческую природу; для получения такой награды требуются добродетели, превосходящие предписания одной только природы.

Телесные наказания[880], не причиняющие ни бесчестия, ни длительного вреда и необходимые ввиду возраста или по другим свойствам преступника, если они производятся теми, кому это дозволено человеческими законами, то есть родителями, опекунами, господами, учителями, не содержат в себе ничего, противоречащего евангельским заповедям, что понятно в достаточной мере по самой природе дела. Эти лекарства для души не менее невинны, чем лекарства, неприятные для чувства.

2. О мщении следует мыслить иначе. Ибо поскольку оно удовлетворяет только чувство потерпевшего, оно не дозволено даже по природе и настолько же далеко от соответствия Евангелию, как мы показали выше. Еврейский закон не только воспрещает питать