души, раз они не могут получить исцеления».

4. Некоторые считают, что это и есть те самые, о которых апостол Иоанн (I, V, 16) говорит, что они «согрешили к смерти»[864]. Но поскольку улики такого рода греха сомнительны, то человеколюбие воспрещает опрометчиво считать кого-либо погибшим, так что поэтому осуждение может иметь место не иначе как только в самых исключительных случаях.

VIII. Польза наказания для того, против кого направлено преступление; тут же о мщении, дозволенном по праву народов

1. В чьих интересах желательно, чтобы преступление не было совершено[865], тем важно также не потерпеть впоследствии от того же самого преступника или от других лиц. Авл Геллий изображает это так, заимствуя мысли у Тавра: «В целях охраны достоинства и чести потерпевших от преступления необходимо, чтобы недостаток предосторожности не повлек за собой унижения и посягательства на достоинство потерпевшего». Сказанное об умалении достоинства следует также относить к свободе каждого и к нарушению иных прав. У Тацита мы читаем следующее: «Пусть он справедливым возмездием обеспечит безопасность».

Чтобы избегнуть обиды со стороны того, от кого потерпели уже зло, можно прибегнуть к троякого рода предохранительным мерам: во-первых, удалить совершившего преступление; во-вторых, отнять у него дальнейшую возможность вредить; наконец, в-третьих, отучить его от преступной деятельности причинением ему страдания, что связано с исправлением, о чем уже шла речь. А во избежание причинения зла потерпевшему со стороны других лиц необходимо не любое наказание, но всенародное, примерное и действующее на зрителей.

2. Возмездие, если даже оно осуществляется в частном порядке, в этих целях в пределах справедливости, дозволено в силу хотя бы естественного права, то есть вне зависимости от законов божеских и человеческих, а также от случайных обстоятельств. При этом безразлично, производится ли оно самим потерпевшим или другим лицом, поскольку сообразно природе людям свойственно помогать друг другу.

И в таком смысле можно согласиться с Цицероном, который, говоря о праве природы как о том, что нам внушает не мнение, но врожденная сила, в числе примеров его приводит возмездие, противополагая его милосердию («Об изобретении», кн. II). Чтобы никто не сомневался в понимании этого слова, он дает следующее определение возмездия: «Путем защиты и воздаяния мы отвращаем от себя и от своих присных, кто должен быть нам дорог, насилие и обиду и, таким образом, мы караем преступления». Митридат в речи, извлеченной Юстином (кн. ХХХVIII) у Трога, говорит: «Все должны направлять оружие против разбойника, если невозможно в защиту, то, следовательно, в воздаяние за его злодеяния».

3. Ограждаясь этим естественным правом[866]от филистимлян, Самсон заявляет о своей невиновности, когда он воздает злом филистимлянам, причинившим ему зло; отмщение им он оправдывает тем же соображением, утверждая, что он им причинил то, что они сами причинили ему сначала. Платейцы у Фукидида говорят: «Мы отомстили вам по заслугам, как следует всем по праву мстить тому, кто готовится к враждебным действиям». Демосфен в речи «Против Аристократа» ссылается на общий закон среди людей, согласно которому нам принадлежит священное право возмездия тому, кто силой лишает нас имущества. И Югурта у Саллюстия, говоря о том, что Адгербал замышлял покушение на его жизнь, добавляет, что римский народ «поступит не по добру и не по справедливости, если воспрепятствует ему прибегнуть к праву народов», то есть к возмездию.

Оратор Аристид («В защиту четырех») уверяет, что и поэтами, и законодателями, а также пословицами, ораторами и, наконец, всеми удостоверено, «что к возмездию прибегают против тех, кто стремится причинить кому-нибудь насилия». Амвросий[867] («Об обязанностях», кн. I, гл. 40) прославляет маккавеев за то, что те даже в субботу отомстили за умерщвление своих невинных братьев[868]. Он же в споре против иудеев, тяжко обвинявших христиан за сожжение их синагоги, говорит (послание XXIX) следующим образом: «Конечно, если бы я руководствовался правом народов, я бы сказал, сколько церквей сожгли иудеи во времена Юлиана». Здесь правом народов он называет воздаяние равным за равное[869]. Не иначе у Тацита («История», кн. IV) высказывается Цивилис: «Какое достойное вознаграждение я получил за труд: убийство брата, оковы себе и дикие крики этого войска, которым я осужден на мучения! За это по праву народов требую возмездия».

4. Но поскольку в делах своих и в делах наших близких мы подкуплены нашими чувствами, то поэтому, когда многие семьи сошлись одновременно в одном месте, были учреждены суды и им одним была дана власть взыскивать за причиненный вред; у прочих же была отнята свобода, предоставленная природой. Лукреций пишет:

Много острее любой воспаляется гневом в отмщеньи,

Чем то дозволено ныне всем справедливым законом:

И опротивело людям свой век проводить в насильи.

Демосфен в речи «Против Конона» говорит: «Предпочтительно по всем этим правонарушениям творить суд по законам, а не по насилию и произволу каждого»[870]. Квинтилиан замечает: «Отмщение обиды не только противно праву, но и миру; ибо ведь существует закон, трибунал, судья, если только кому-нибудь не стыдно добиваться взыскания путем права». Императоры Гонорий и Феодосий (L. Nulli. С. de ludaeis.) решили, что «ради того-то и установлена сила судебных решений и учреждена защита публичного права, чтобы никому не повадно было прибегать к отмщению». Король Теодорих заявляет: «Отсюда ведет свое начало благоговейное уважение к законам, чтобы никто не действовал собственноручно, ничего не добивался по собственному побуждению» (Кассиодор, «Письма», кн. IV, 10).

5. Тем не менее исконная естественная свобода сохраняется особенно в тех местах, где нет никаких судов, как, например, в море. Здесь можно напомнить, как Гай Юлий Цезарь, до того бывший частным лицом, наскоро собрав флот, бросился преследовать морских разбойников, которыми он раньше был взят в плен, и частью обратил их корабли в бегство, частью потопил. И так как проконсул не потрудился подвергнуть казни взятых в плен пиратов, то сам он, вернувшись в море, распял их на кресте (Веллей Патеркул, кн. II; Плутарх, жизнеописание Цезаря). То же имело место в пустынных местах или там, где люди живут в кочевом состоянии. Так, у умбрийцев, по рассказу Николая Дамасского[871], каждый был отмстителем за самого себя (Стобей. «О законах»), что и у московитов поныне происходит безнаказанно по истечении некоторого времени после обращения в суд.

Не иного рода – происхождение поединков, бывших в обычае до введения христианства у германских племен[872], а в других местах еще не вполне вышедших из употребления. Оттого-то у Веллея Патеркула (кн. II) германцы выражают удивление, ознакомившись с целым порядком римского правосудия, так как правосудие полагает конец правонарушениям, и то, что у них обычно разрешается оружием, здесь разрешается правом.