Однако я не могу просить одолжения у врага.

Джин удивленно подняла брови:

– Значит, вы считаете меня врагом?

– Конечно. Ваше поведение и ваш тон… С таким же успехом вы могли бы надеть головной убор из перьев. Итак, мой первый вопрос. Почему?

– Ладно. Раз уж вы спрашиваете. Во-первых, не исключено, что это вы вчера вечером ударили меня по голове и украли мою одежду.

– Я? Боже правый! Вы считаете, я на такое способен?!

– Просто не исключаю подобной возможности.

– Что я могу стукнуть вас по голове?! Вы, наверное, шутите!

– Вовсе нет. Я абсолютно серьезно.

– Ну тогда вы непроходимая дура. – Он не спеша встал, подошел к Джин и, нахмурившись, склонился над ней, на щеках у него заходили желваки. – Послушайте меня, мисс Фаррис. Позавчера мы, казалось… Нет, пожалуй, не стану ничего говорить. Ведь я не знаю, что именно вам казалось… Но, как я уже сказал, ваши глаза были открыты для меня. Я чувствовал, что между нами не было ни страха, ни задней мысли, ни расчета. Подобное чувство возникло у меня впервые в жизни. Я решил… судя по вашим речам… что вы чувствуете то же самое. Возможно, я ошибался. – Он замолчал.

– Возможно. – Джин усиленно отводила глаза; Гай, хмуро смотревший на нее исподлобья, выглядел ужасно суровым и очень красивым загадочной, сумрачной красотой, и поэтому Джин старалась на него не смотреть. – А возможно, ошибалась я. Хотите говорить начистоту, да? Кстати, о задних мыслях. Как вы посмели просить у меня мой костюм без объяснения причин? Нет, постойте-ка! В тот вечер в Лаки-Хиллз, две недели назад, мы встретились всего во второй раз. Когда я пришла в восторг от вашей куртки, вы сказали, что это настоящая байета и вы готовы подарить мне ее. Вы объяснили, что это все равно уже не оригинальное одеяло, а если бы и было оно – не важно, ведь вам хочется посмотреть на шедевр, созданный моими руками. И еще наговорили мне много чего. Итак, я взяла подарок и даже не позволила своим девушкам распустить ткань куртки. Я сделала все сама. После чего здесь, в своей комнате, часами подбирала подходящую пряжу, а затем провела еще двадцать часов за ткацким станком, чтобы собственноручно это соткать. Наконец я отнесла ткань Кроуну, но не позволила прикоснуться к ней закройщику. Я лично ее раскроила. Вчера я получила готовый костюм, и он показался мне прекрасным. Ну да, очень печальная история. Когда я вчера появилась у Бартов, вы даже не заметили, что на мне новый костюм. Вы едва удостоили меня взглядом. Ничего страшного. Быть может, у вас были другие дела. Однако позже вы как ни в чем не бывало подошли ко мне и попросили отдать костюм, потому что он вам зачем-то понадобился! – Джин обожгла собеседника взглядом. – Мистер Кэрью, я вам вот что скажу. Я известный дизайнер и, когда речь идет о моей работе, очень тщеславна и ревнива. Итак, я уже давным-давно сама не распускала ткань и не работала на ткацком станке. Но больше всего меня удивляет, что я вступила с вами в разговор, а не послала вас сразу к черту. Впрочем, одну вещь мне все-таки следовало сказать, а именно то, что сегодня утром я собиралась отправить вам жакет и юбку по почте!

Гай Кэрью продолжал хмуро смотреть на девушку.

– Вся проблема в том, что такой уж я человек, – пробормотал он. – Ничего не поделаешь. Я получился таким, какой есть. Уж не знаю почему. Подобное поведение не свойственно чероки, настоящий чероки выложил бы все как на духу. Может, дело в смешанной крови. И это не приобретенная черта. Я всегда таким был. И в детстве, и в юности, когда учился в колледже, и когда три года провел в Европе, и потом, когда жил среди индейцев. Дело вовсе не в скрытности, просто у меня нет желания рассказывать о своих личных делах. Более того, у меня имелась серьезная причина скрывать, зачем мне так срочно понадобился ваш костюм. Особенно… Впрочем, я не вправе утомлять вас своими откровениями.

– Ну конечно. Уж лучше сразу бить по голове, – сухо заметила Джин.

– Это не я. Что вам отлично известно. Хотя в любом случае я согласен, что не имел права столь беспардонно просить у вас костюм. И, кроме того, я должен объясниться по поводу столь тесного общения с Порцией Тритт.

– Вовсе нет. Ваши отношения меня не касаются.

– Тем не менее, судя по брошенному вами замечанию, очень даже касаются. Когда я понял, что вы ревнуете…

– Я?! Ревную?! Мой дорогой друг…

– Но то, что вы сказали…

– А что я такого сказала? Ха! – рассмеялась Джин. – Быть может, я слишком ревниво отнеслась к тому, что она будет носить костюм, который я смоделировала для себя.

– Естественно. Вот и я о том же. – У Гая был слегка озадаченный вид. – Ладно. Так или иначе, сейчас у меня появилось желание поговорить о своих делах. Именно с вами. Я собираюсь рассказать, зачем мне понадобился ваш костюм и почему я пришел с Порцией Тритт.

– Совершенно необязательно.

– Для меня обязательно. Я хочу найти убийцу своего отца. О чем я уже говорил, не вдаваясь в детали. Кроме вас, я ни с кем этим не делился. Полиция, похоже, не хочет или не может найти преступника. А если они не способны, это сделаю я. И еще одно. Мисс Фаррис, посмотрите на меня. Скажите, до вас, случайно, не доходили слухи, будто я убил своего отца?

– Но почему… – Джин внезапно замялась. – Я… Ну конечно, некоторые…

– Я так и знал. Не некоторые, а очень многие. – Упругая, гладкая кожа на щеках Гая покрылась красными пятнами. – Не могу поверить, что я с кем-то это обсуждаю, даже с вами. Говорят, моего отца убили боевой палицей и потом скальпировали. А ведь я наполовину индеец. Говорят, отец выделял мне полмиллиона в год для работы с индейцами, однако решил прекратить финансирование. Говорят, отец собирался жениться на Порции Тритт и вычеркнуть меня из завещания. Говорят, я хотел помешать этому браку, поскольку сам был влюблен в Порцию. Говорят, я вернулся домой во вторник, шестого июля, а отца убили на следующее утро. – Теперь красные пятна вспыхнули у него на скулах. – До вас доходили подобные слухи?

– Кое-какие, – кивнув, промямлила Джин.

– Конечно доходили. – Гай наклонился к девушке. – Я не рискнул спрашивать вас об этом раньше, потому что не видел возможности… Но раз уж вы решили, что я способен ударить вас по голове… Вы верите,