– Значит, вот мы где, – вздохнул Перси. – В мире древнегреческих мифов.

Профессор Грей сочувственно покачал головой.

– Боюсь вас огорчить, но это определенно не так. Такого места никогда не существовало! Этот мир существует исключительно в человеческом воображении. Вы находитесь в эпохе, породившей греческую мифологию. Подлинные события этого времени станут религией и мифами следующего. Я не могу определенно сказать, какую именно форму они примут, поскольку это не наш мир и не наша Вселенная.

– Э… что именно вы хотите этим сказать? – Перси вдруг охватило состояние, весьма близкое к панике.

– Я хочу сказать, что вы находитесь не в прошлом. Вы находитесь в будущем – в миллионах, миллиардах лет от вашего времени. Это эпоха формирования античных мифов на другой Земле, в пространственно-временном континууме, возникшем уже после того, как наш состарился и погиб. Очень многие здешние события аналогичны тому, что происходило и у нас, но, поскольку это все-таки не та же самая Земля, имеются и различия, и их становится все больше.

– В бу…будущем? – Энн тряхнула головой, словно пытаясь очистить ее от налипшей паутины. – Другой пространственно-временной кон… тинуум?

– Неужели это так трудно понять? Путешествовать по времени в прошлое нельзя – только вперед. Прошлое, раз умерши, навсегда останется мертвым; только будущее будет продолжаться до бесконечности. Я похоронил себя вот в этом конкретном периоде времени. Но раз он уже случился в прошлом и больше не повторится, значит, я материализовался в параллельном периоде параллельной Вселенной. Древний философ Анаксимандр Милетский одним из первых обсуждал вероятность существования Бесконечной Неопределенности, из которой произошло все бытие, от изначальных атомов и до планетных систем, супергалактик и даже потоков времени. Здесь, говорил Анаксимандр, рождается и умирает все сущее, и, умирая, оно возвращается к тому, из чего родилось. А из этого следует, что в разных пространственно-временных континуумах существовали задолго до нашей другие Земли, но помимо этого будут существовать в будущем и еще другие.

– И на каждой из них, – медленно пробормотал Перси, осознавая сказанное, – найдется свой Персей.

– Именно так! – расплылся в улыбке профессор Грей. – Если не считать того, что каждый из них совершенно не обязательно будет поступать одинаково. Впрочем, хватит с нас метафизики! Вы, молодые люди, наверняка устали; давайте-ка я устрою вас на ночлег. Подготовку к операции начнете завтра, а значит – Перси, к вам это относится в первую очередь, – вам нужно хорошо выспаться.

Энн он отвел в маленькую спаленку на чердаке, которую она – с учетом предыдущих мест обитания – нашла восхитительной. Сам же профессор вместе с Перси устроился внизу, у очага, на мягких шкурах.

– Послушайте, профессор, – поинтересовался Перси, когда тот загасил лампаду. – Но если это не настоящий мифологический мир, значит, все эти очаровашки – не боги и не монстры. Однако я видел настоящее чудовище там, на арене… хотелось бы мне забыть его и никогда больше не вспоминать. Ну, и видел я там и другие штуки, объяснить которых еще труднее.

– Разумеется, мой мальчик, разумеется. И если это существо… кстати, оно называется Сцилла – поймало бы вас… В общем, они совершенно реальны, но попали сюда из совсем другой Вселенной.

– Как так?

– Имеется множество Вселенных, идентичных нашей и существующих параллельно ей. Во многих из них имеются планеты земного типа и звезды, аналогичные Солнцу, и расположены они примерно так же, как у нас. Похоже на то, что отделяющая эти Вселенные друг от друга межпространственная ткань поначалу относительно непрочна, но по мере их взросления крепнет. Вероятно, было время, когда перемещения отдельных индивидуумов с «Земель» одной Вселенной на аналогичные планеты других являлись довольно частым явлением. Сейчас же, когда межпространственная ткань загустела и отвердела, этот поток путешественников превратился в тонкую струйку. А еще спустя совсем немного времени он и вовсе сойдет на нет, и все, что с нами останется, – это воспоминания о невероятных неземных созданиях, которые будут порождать прекрасные мифы и причудливые суеверия.

Перси хмыкнул, переваривая эту новую дозу информации.

– Тогда выходит, боги вовсе не боги? Скорее, как я слышал от одного из тех, кто меня поймал, «олимпийские чудища»?

– Ну, можно сказать и так. В том смысле, что они по сути своей не люди, а существа, явившиеся из другого мира, их можно назвать и чудовищами. Но, Перси, они так похожи на нас! Конечно, на данный момент они обладают по сравнению с нашей расой гораздо более продвинутыми технологиями и науками. Но логика их не так ужасна, как у многих других, – взять хотя бы породу горгон. Они гуманоиды, а следовательно, попали сюда из мира, законы природы которого очень похожи на наши, и они весьма заинтересованы в том, чтобы поднять здешних людей до своего уровня. Здесь их тоже зовут олимпийцами, потому что – как и в нашем мире – они приземлились и поселились на горе Олимп в Северной Фессалии. Тому из них, который зовет себя Гермесом, я многим обязан: без его помощи у меня не было бы и трети нынешних богатства и знаний. Он отыскал меня вскоре после моего появления и сам предложил, даже почти настоял на множестве полезных услуг. Признаюсь, поначалу я испытывал к нему примерно то же недоверие, что и вы сейчас. Не возражайте: я же вижу! Но поверьте, оно очень скоро исчезло, не устояв перед его необычайной дружелюбностью! Совершенно не понимаю, почему в земных мифах он выступает этаким двуличным мошенником! Но, конечно же, вполне возможно, что мифы этого мира будут сильно отличаться от наших. – Он печально покачал головой, словно пытаясь представить себе те легенды, с которыми придется иметь дело профессорам античной мифологии далекого будущего.

– В сравнении с ними раса горгон выглядит куда менее привлекательно, правда? И если мне придется отправиться сразиться с ними в… в…

– На Крит. Их штаб-квартира расположена на острове Крит.

– Ага. Вы мне хоть приблизительно можете описать, на что они похожи?

Профессор Грей уселся, уперев подбородок в сложенные кулачки.

– Попробую, только прошу вас, не забывайте, что все мои познания – это изыскания в области археологии, антропологии, а еще то, что я узнал уже здесь от Гермеса. Почти все наиболее отвратительные монстры, по его словам, относятся к расе говорящих горгон, которых можно в целом охарактеризовать как рептилий. Родом горгоны из Вселенной или нескольких вселенных, столь далеких от нашей во всем, включая биологические законы, что это просто не поддается воображению. Ну, например, их предводительница обладает человеческим телом и головой, на которой растут волосы в виде извивающихся змей. Что в общем-то соответствует ее описанию практически во всех известных нам текстах.

– Единственное, что меня беспокоит, – продолжал он, и лицо его вдруг болезненно сморщилась, – это несомненная связь между Медузой и культом Матери-Змеи, или Праматери всего сущего, получившим распространение на древнем, матриархальном Крите. Вообще-то во времена расцвета микенской культуры – ну, непосредственно перед тем периодом, в котором мы находимся, – культ Тройной Богини, как ее тогда называли, получил широкое распространение по всему Средиземноморью, а ее жрицы не только играли важнейшую роль в обществе, но и контролировали все сельскохозяйственное и ремесленное производство. Согласно историческим хроникам нашего мира, эта религия исчезла разом, совершенно неожиданно, сменившись олимпийским пантеоном. И все же здесь, в параллельной истории, всего за два столетия до героев Гомера, я не вижу признаков ни той, ни другой религии. Очень, очень странно. Возможно, им еще предстоит развиться, хотя я дорого дал бы за то, чтобы увидеть, как обстоят дела там, на Крите. Гермес говорил, с тех пор, как там воцарились горгоны, посещать остров стало слишком опасно. И все же…