– Начинайте казнь, – устало буркнул царь. Он совершенно очевидно не ожидал никаких радостей от жизни теперь, когда любимый котел безвозвратно погиб. В правую руку Перси сунули позеленевший от времени бронзовый меч, а левую он не вынимал из кисета. Юнцы отворили ворота шире.

– Вам, наверное, пора начинать, – шепнула Энн. Он кивнул.

– О великий Полидект, царь Серифа! – взвыл он так неожиданно, что один из юнцов отпустил засов и бросился прочь. Начальник стражи поймал его и бесцеремонно толкнул обратно. – Прошу, молю тебя оказать мне одну, последнюю милость!

На ощупь кристаллы оказались неприятно мягкими. Полидект недовольно помахал рукой.

– Только если она разумна. И если ты сумеешь изложить ее кратко и внятно. – Даже эти слова утомили его, и он, насупившись, откинулся назад.

Теребя мягкие зерна пальцами, растирая их о ткань кисета, Перси лихорадочно обдумывал слова. Решившись, он улыбнулся.

– Вы, наверное, пытаетесь понять, что же случилось вчера с вашим любимым котлом – был ли это несчастный случай или же гордость всего Серифа погибла в результате действий некоего злоумышленника? Так вот, ответ известен мне, и только мне одному, и просьба моя связана именно с этим.

– Он повелся! – восторженно прошептала Энн. – Молодец, Перси!

По рядам зрителей пробежал возбужденный ропот.

– Итак, – продолжал молодой человек, не переставая теребить и мять зерна с истовостью спортсмена-тяжеловеса, разрабатывающего кисть перед выходом на помост, – давайте же осмыслим случившееся с позиций варочного приготовления пищи. Что известно нам о воздействии варящихся ингредиентов на химическую структуру котла? Известно ли нам вообще что-либо?

Вид у царя сделался разом озадаченный и нетерпеливый; он, похоже, ощущал, что Перси говорит о чем-то очень важном, но никак не мог взять в толк, что именно. Даже окружавшие его гвардейцы сделались возбужденными и встревоженными – как люди, поверившие в то, что стоят на грани какого-то ужасного открытия.

Перси начинало казаться, что зерна под его пальцами начинают оживать, но утверждать это наверняка он побоялся бы, поэтому продолжил нести ерунду.

– Ну, перво-наперво, у нас есть сэндвичи. Готовые согласно меню текущего дня, а также собранные по специальному пожеланию. Различных сэндвичей с сыром у нас больше всего. С жареным сыром, с сыром и помидором, с сыром и беконом, сыром и свининой. Их можно обжаривать вместе или порознь… – Он замолчал, потому что маленькие катышки начали подпрыгивать у него в пальцах.

– Если ты хочешь сказать мне, – медленно, но твердо начал царь, – что мои люди противозаконно использовали предназначенный для казней котел для обжаривания сыра с беконом…

– Я ничего не хочу сказать, – перебил его Перси. – Продолжим процедуру казни.

– Нет, сынок, погоди, – оживился Полидект. – Ты дело говоришь. За твоей мыслью не так легко угнаться, но что-то в ней определенно есть. Не знаю точно, что, но есть.

– Ага, валяй, продолжай! – поддержал его один из зрителей. – Я тебя понял!

– Здесь нечего понимать! – Его начало охватывать отчаяние. Зерна скакали в кисете как лягушки в тесном прудике. – Мне нечего вам сказать. Я водил вас за нос. Мне нужно было выиграть время. Почему бы нам не перейти к казни?

– Ни за что! – зловеще произнес царь. – Ты пытаешься кого-то защитить. Кого-то очень важного. – Трепыхающиеся комки сбились в кучу у завязки кисета, пытаясь вырваться на волю. Перси покосился на Энн; судя по ее лицу, она прекрасно понимала отчаянное положение, в котором оказался Перси, но ничем не могла ему помочь.

– Слушай-ка, Полидект, – хрипло произнес он. – Почему бы тебе не уступить трон кому-нибудь более достойному? Та же Тонтибби стала бы правителем в разы круче тебя. Она не только умнее, не только лучше разбирается в цивилизованном образе жизни, но еще и…

– Отворите ворота! – взревел побагровевший как свекла царь Полидект. – Бросьте его зверям!

Огромные створки снова со скрипом распахнулись. Энн с Перси втолкнули в вымощенный камнем круг. Энн сохранила равновесие, но Перси, не вынимавший руки с кисета из-за пазухи, полетел вперед, упав на руку и колено; выпавший из руки меч со звоном покатился по камням. Он услышал, как взвизгнула от страха Энн, и поднял взгляд. Со стороны противоположных ворот на них бежало нечто, что могло бы выйти единственно из-под кисти совершенно безумного художника. Ростом оно было ему всего по пояс, зато в ширину – никак не меньше дюжины футов, и являло собой чудовищное сочетание черт собаки, волка, рептилии, человека и кого-то еще – Перси инстинктивно почувствовал, что это «еще» родом никак не с этой планеты. Тварь перемещалась на телах змей, ящеров, собак и волков; каждое из них, казалось, существовало само по себе, но соединялось с основным туловищем чем-то вроде хобота, растущего из задней части тела. Шесть голов – включая человеческую – разинули истекающие слюной рты и визжали, перекрикивая друг друга, что-то нечленораздельное. Тварь перемещалась до ужаса быстро.

Перси вскочил на ноги и, захватив рукой горсть дергавшихся зерен, бросился к перепуганной девушке. Он успел заслонить Энн своим телом и только тогда швырнул зерна в направлении чудовища. Одно из зерен угодило в зубастую крокодилью пасть, уже готовую захлопнуться, и та резко отдернулась. Перси раскидал зерна почти правильным полукругом и, толкая перед собой Энн, устремился обратно к воротам, то и дело оглядываясь через плечо.

Только остановившись у края арены, они повернулись и с ужасом увидели, что́ именно выпустили на свободу.

В кисете лежали зерна, это так. Но что за садовник вывел выросшие из них растения! Они прорастали всюду, куда эти зерна падали, – и как прорастали! В доли секунды на бледно-зеленых стеблях распускались чудовищного размера белые в багровую крапинку цветы. Корни мгновенно, с ожесточением изголодавшегося зверя вгрызались в любую поверхность, до капли высасывая из нее жизнь. Плоть, на которую пали эти зерна, сразу же обесцвечивалась, лишенная крови; обычные растения желтели, высыхая от внезапной старости и отсутствия хлорофилла; даже камни крошились, обращаясь в пыль под напором этих беспощадных корней.

Хищная зелень волной распространялась в том направлении, куда бросал зерна Перси. Все новые зерна сыпались из отцветших цветов, прорастая в свою очередь новыми побегами. Чудовище врезалось в заросли на полном бегу и мигом превратилось в зеленую клумбу. Стены с той стороны, откуда оно набегало, тоже обрушились почти до основания. Зрители после нескольких секунд потрясенного оцепенения повскакивали со своих мест и бросились прочь от этого растительного катаклизма. Впрочем, они могли и остаться. Зелень едва доползла до верхних рядов и остановилась. Казалось, едва оживая, она высасывала всю жизнь вокруг себя и погибала, лишившись соков. Цветы еще распускались среди опустевших зрительских мест, а стебли в центре арены уже почернели и начали рассыпаться в прах. Не прошло и нескольких минут, как от оружия, которым снабдил Перси Гермес, не осталось и следа, если не считать силуэта на земле в том месте, где чудовище пыталось избежать страшной участи, и огромной бреши в каменной стене. Только бледно-серое облачко пыли медленно уплывало прочь от места событий – и больше ничего. Послышался шум приближавшихся шагов, и они оглянулись. Это был Гермес с ехидной усмешкой на безупречно красивом лице.