Маленькая тварь уехала, увозя в себе моего ребенка. Нашего ребенка! Таким злым и одновременно до безумия счастливым я не чувствовал себя ни разу в жизни.

Я верну ее. Ей не убежать. Никогда.

Сердце стучало так быстро, что я с трудом дышал. Я все-таки жив? Не умер? Марина несколько раз всадила в меня нож, но я ощущал боль не от этого, а от ее предательства. Почему она это сделала?! Почему, блядь?! Все ведь было хорошо. Идеально. И какого черта я не сдох?

В груди что-то болезненно сжалось, сердце в который раз сбилось с ритма, переходя на незнакомый мне темп, будто подстраивалось под другое сердцебиение.

По лицу текли слезы. Меня раздирало от ярости и отчаяния. От непонимания. Почему? В чем я ошибся? Что сделал не так?

В памяти остался только черный провал. Я пытался вспомнить, как мы дошли до такого… Приход матери и Дианы… Дело в этом? Но ведь я объяснил, рассказал правду. Все! Не стал скрывать от нее ничего. Рык рвал на части горло и грудь. Мне хотелось сокрушить все вокруг. Уничтожить.

Где мать и Диана? Где они?! Я приволоку их сюда и заставлю все рассказать Марине. Уж им-то она поверит? От отчаяния тряслись руки. Душу терзали сотни мыслей. Хуже всего была неизвестность. Я даже не ощущал физической боли. Меня убивала невозможность вспомнить, что произошло. Что между нами случилось. Почему все закончилось именно так? Шестью ударами ножа, каждый из которых вскрывал мне нутро и выпускал наружу кишки. Я ведь старался измениться для нее. А она менялась ради меня…

Сердце опять застучало как-то неправильно. Боль, и эта странная ошибка в сердечном ритме ударили по вискам, заставляя осознать, что я лежу в кромешной темноте, и кто-то обнимает меня. Я чувствовал, как дрожат тонкие пальцы, будто нажимают на клавиши пианино. Теплое дыхание гуляет по шее искушающей сладкой лаской. А в воздухе разлит потрясающий аромат горячей сливочной карамели. Словно кто-то расплавил сахар за секунду до моего пробуждения.

Этот аромат… Аромат Марины. Я жадно втянул его ртом, и на языке тут же осели крупинки сахара. Я ощущал их сладость! Ощущал как они обволакивают язык нежным сиропом. Это было настолько нереально, что на несколько мгновений я усомнился в здравости своего рассудка.

Твою мать! Что происходит?! Марина рядом… Я догнал ее? Удержал? Снова изнасиловал? Что я, черт возьми, сделал?!

Почему я не могу вспомнить того, что было после ее отъезда? И то, что было до того, как она всадила в меня нож… Хотя это не так важно. Я совершил столько ошибок с ней, что даже не хочу знать, как довел нас до того.

Но она со мной… Со мной ведь? Я сжал руками ее хрупкое тело. Под пальцами ощущалась нежная прохладная кожа. Шелковистая спина, камушки позвонков, две соблазнительные выемки на пояснице. Марина была обнажена. Она доверчиво льнула ко мне и источала возбуждающий запах секса, сна и карамели. Вкусно настолько, что рот наполнился слюной.

Я жадно сглотнул, превозмогая желание впиться в нее зубами и сожрать. Она только моя. Никуда не отпущу. Никому не отдам. Пусть хоть изрежет меня на лоскуты. Марина принадлежит мне. Мне!

Она сама признала это! Прыгая на моем члене, простонала громко и отчетливо.

На меня нахлынули воспоминания. Картинки, одна ярче другой, вспыхивали в мозгу, возбуждая с новой силой. Погребенная на дне озера ведьма, разговор с Мариной, мать и Диана, припершиеся в самый неподходящий момент… Пустой зал и мои отчаянные попытки объяснить многовековые устои. А потом… Потом Лилино зелье перестало действовать. Какого хрена?! Не хватило даже на неделю. Может, его нужно пить каждый день?

Не-е-ет… Я не смогу себя добровольно лишить того, что устроила Марина. Она оказалась совершенно неудержимой. Такой же дикой, как и я. Каким-то непостижимым образом она знала и чувствовала, что мне нужно и как. Ей удалось погрузить меня в свою фантазию настолько, что какое-то время я не осознавал себя иначе, как отъявленный школьный хулиган, пытающийся совратить умницу и отличницу.

Оргазм, который она мне подарила, был чем-то нереальным. Такого со мной не было еще никогда. Все перепуталось, стерлось. Осталось только чистейшее удовольствие, которое парализовало тело, но одновременно, не затихая, мучило все нервные окончания.

Я ни черта не соображал, превратившись в клубок инстинктов и чувств. Остались только ощущения. Ощущение влажной кожи Марины под пальцами. Ощущение ее усилившегося аромата — карамели и грязного, отчаянного, траха. Ощущение ее стонов. Ощущение ее смазки, стекающей по моему члену. Ощущение ее набухшей подпрыгивающей от каждого движения груди. Ощущение тугих горячих сосков. Ощущение узкого горячего влагалища, стискивающего мой член почти до умопомрачения.

Это было то грязное и грубое, о чем она просила, отчаянно смущаясь. А мне не было стыдно. Ни капли. Она моя. И я имею на нее полное право. Сделать ее своей. Моя. Моя. Моя.

Как я умудрился все испортить? Ка-а-ак?! Она открылась мне, рассказала о чокнутых родителях, о том, что они творили. А я?..

Все, что было в моей памяти, это смутные картинки того, как я поднимаю ее на руки и несу в нашу спальню.

Под спиной внезапно почувствовались мягкие простыни. Мы в спальне! Ткань липнет к влажной от пота коже. Но я не ощущаю запаха крови.

Даже если бы раны уже зажили, запах крови остался бы.

Я потянулся к ночнику. Приглушенного света оказалось достаточно, чтобы развеять почти слепящую темноту. Марина спала на животе, устроив голову на моем плече. Ее губы припухли, став кроваво-красными. На щеках до сих пор розовел румянец. Ресницы слегка дрожали. Что ей снится?

Снится… Черт! Это был сон. Всего лишь сон… От облегчения сердце снова сорвалось на бешеный бег. Я боялся поверить, что ничего ужасного не произошло. Но кажется, это и в самом деле было так. Мы уснули, и мне привиделась эта муть.

Просто сон. Просто сон. Просто сон. Я твердил это, подстраиваясь под тихое щелканье секундной стрелки. Я взглянул на циферблат. Механическая фигурка медведя медленно поворачивала морду в сторону солнца с волнистыми лучами, как на старинных картинах. Внутри что-то болезненно кольнуло. Я попросил Бориса подарить ей эти часы, сделав вид, что подарок от него. Почему-то казалось, что она охотнее примет их от кого-то другого, чем от меня. И от того, что я оказался прав, на языке ощущалась горечь. Но в этом была только моя вина. Почему-то я ни черта не мог сделать правильно. И эта ошибка с ювелиром… Ну зачем я позвал Лилю? Из благих намерений. Хотел как-то наградить девчонку и завоевать ее доверие. Но ведь подарок предназначался не ей. Я столько лет прекрасно обходился без ведьмы, а сейчас вдруг решил, что не проживу без нее?! На что я рассчитывал? Конечно, она забыла, что я просил выбрать украшения после Марины. Неужели ведьма-неудачница, зелья которой действуют от силы пару дней, стоила того взгляда, которым Марина смотрела на меня.

Как будто я всадил ей нож в спину. Наверное неудивительно, что мне приснилось, как она кромсает меня в ответ. Хотя бы во сне, но я это заслужил.