над покрытым пятнами от эля столом, который всегда оставляли для нее на задах «Розовой таверны»; она провела пальцем по лужице эля, глядя, как тот стекает с края стола.

– Эй, – проворчал Барунко, – что-то у меня между ног мокро стало.

Он слегка выпрямился, злобно озираясь вокруг.

– Ты всегда так говоришь, – заметил Симонденалиан Никсос, известный многим под прозвищем Нож. Он забавлялся с одним из своих кинжалов, вертя его в усеянной шрамами и порезами руке. Лезвие чуть соскользнуло, и лицо Никсоса исказила гримаса, но он продолжал свои манипуляции. – Значит, сегодня ночью? Я готов. Я уже неделю как готов.

– Ее арестовали всего две ночи назад, идиот, – хмуро бросила Плакса. – И хватит уже, ты опять весь стол кровью забрызгал.

Она посмотрела на остальных. Помимо Барунко – их мускульной силы – и Симонденалиана Никсоса, который не помнил ни одной спины, в которую ему не хотелось бы вонзить нож, здесь присутствовала также Лурма Спилибус, ни разу не встречавшая замкá, который ей не удалось бы открыть, или кошелька, который ей не удалось бы стащить. Ее рыжие кудри высились беспорядочной копной, одна щека выпирала от комка пережеванного праззна, а взгляд постоянно косящих глаз был устремлен на кружку, которую она сжимала в руках.

Рядом с Лурмой жались друг к другу Мортари и Ле Грутт, непревзойденные мастера грабежей, которым пока еще не попалось ни единой стены, которую они не сумели бы одолеть. Мортари был меньше ростом, с вытянутой физиономией и безумным взглядом терьера, которому не терпится отлить. Чувствовалось, что в спертом воздухе таверны ему тяжело дышать. К его левому плечу тяжело привалился Ле Грутт, смуглый и с неровными желтыми зубами. Широко и чуть глуповато улыбаясь, он то и дело озирался вокруг, по привычке оценивая стены, перила, уступы и прочее, по чему можно было бы вскарабкаться.

Окинув всех изучающим взглядом, Плакса кивнула:

– Итак, мы снова вместе.

– Знаменитая Пятерка, – ухмыльнулся Ле Грутт.

– Печально знаменитая, – процедил Симон Нож.

Он нервно вздрогнул, и нож со стуком упал на стол. Сунув в рот большой палец, он яростно уставился на Плаксу, но ничего больше не сказал.

– Королевский дворец, – задумчиво проговорила Лурма. – Это будет непросто. Кто знает, что выпустил на свободу в его подземельях тот некромант? – Она резко подняла взгляд, переложила комок во рту, так что теперь тот выпирал из-под другой щеки, и спросила: – Барунко, ты готов? Там могут быть демоны. Восставшие из мертвых. Гигантские змеи.

– Это всего лишь безосновательные слухи, – возразила Плакса. – Он узурпатор. И не более того. А новый Великий епископ – просто слюнявый дурачок. Все эти разговоры про колдовство и некромантию – всего лишь пропаганда, чтобы отпугнуть таких, как мы.

– Я что, обмочился? – спросил Барунко.

– Он арестовал главу Гильдии воров, – продолжала Плакса. – Нашу Госпожу. Может, мы уже несколько лет как и не работали вместе, но никто из нас не утратил своих умений. В Фарроге нет никого лучше нас, а узурпатор теперь объявил войну нашей Гильдии. Мы вытащим Госпожу Громкий Слух, сегодня же ночью. Мы снова станем самой выдающейся воровской бандой, какую только видел мир. Итак, – она откинулась назад, оскалив зубы, – все готовы?

– Я уже неделю как готов, – сказал Симон Нож; взяв со стола кинжал, он начал крутить его одной рукой, пока тот не выскользнул из его пальцев, воткнувшись в мясистое бедро Барунко.

Великан выпрямился, озираясь кругом:

– Мы что, деремся? Это драка? А ну-ка, пустите меня!

Широкое румяное лицо гранд-генерала Пина Растрёпа, командующего королевским войском Фаррога, лучилось от радости.

– Что бы ни говорили о нашем новом короле, – произнес Растрёп (голосу командующего следовало быть низким и горловым, возможно даже походить на рык, однако на самом деле голос, как ни странно, оказался тонким и слабым), он понимает всю важность защиты государственных границ.

Сенешаль Шарториал Инфеланс расхаживала перед генералом в захламленном Стратегическом зале, то и дело взмахивая полами шелкового одеяния.

– Пожалуй, вам стоит еще раз все мне объяснить, Растрёп. Каким образом набеги за пределами границ Фаррога могут считаться оборонительными действиями? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить. Ваши войска нападают на имперские караваны Кошмарии. Да, мы мало что знаем об этих извергах, но то, что мы слышали, не сулит ничего хорошего. Вряд ли стоит ворошить их гнездо.

– Чушь, – заявил Пин Растрёп. – Слишком долго мы позволяли этому нечеловеческому отродью сидеть в покое и уюте в своих горных крепостях, наблюдая с высоты за каждым нашим шагом. Старый король дрожал при виде собственной тени. Все пытался их умиротворить, шел на уступки, когда дело касалось пошлин и налогов, и в результате товары идут мимо несчастного Фаррога, отчего изверги безмерно богатеют, а нам приходится тратить последнее из казны, и так год за годом! – Его маленькие глазки пристально следили за каждым движением Шарториал Инфеланс. – Но теперь у нас новый король, и это уже не прежний бесхребетный мямля. Великий епископ сегодня вечером подписал указ об объявлении священной войны извергам Кошмарии. – Сжав кулак, он стукнул им по другой ладони. – Выкурим этих тварей из их пещер! Поджарим ящеров на вертеле!

– Они никогда не нарушали наших границ, генерал, – вздохнула Шарториал, – и тщательно скрывали свой уродливый облик, пользуясь услугами посредников…

– Не считая этого их склизкого посла! – Пин Растрёп вздрогнул и скривился. – У меня от него аж мороз по коже. Ладно, хватит об этом. У нас теперь настоящий король, и мне все равно, как он оказался на троне. Вот скажите, только честно: вы оплакиваете старого короля?

Нахмурившись, женщина покачала головой:

– Признаюсь, не особо. Но… – она остановилась, повернувшись к Пину Растрёпу, – что-то мне в этом новом…

– Дайте ему немного времени. К тому же, – генерал потер отвисшие щеки, – у него очень красивая борода. В самом деле, очень.

Шарториал нахмурилась еще больше, пристально глядя на генерала.

– Что ж, – бесстрастно заметила она, – есть такое.

– Именно. Так или иначе, войску уже не терпится. Отправим в бой весь личный состав. Пять легионов, четыре тысячи солдат, которых готовили к этому много месяцев. – Пин изобразил пальцами шаги. – В горы, убивая каждого клятого изверга, который встретится на нашем пути! Вторгаясь в крепости, сжигая их дотла, а если не сработает – моря голодом! Я всю жизнь этого ждал! В бой!

Шарториал откашлялась.

– Наша оборонительная стратегия…

– Когда речь идет о безопасности, – заявил Пин Растрёп, помахивая пальцем, – оправданны любые меры. Изверги прячутся в кустах. Это недопустимо. Вы ведь не станете терпеть змеиное гнездо у себя на заднем дворе? Нет, вы сожжете его дотла, сделав этот