призывает к бунту, Риз. Конечно, в идеальной цивилизации всегда найдется место его низшим проявлениям, каковые являются источником бездумного развлечения и желанного бегства от действительности. Танцуй и пой, пока все вокруг рушится, и тому подобное. Вы когда-нибудь всматривались с надлежащим тщанием в лица самозабвенно танцующих или пребывающих в иной разновидности экстаза? На некоторых из них можно увидеть все признаки блаженного транса, но в глазах большинства мелькает страх. Шумное веселье на самом деле есть не что иное, как лихорадочное бегство от невзгод повседневности. И потому вконец отчаявшиеся ищут помощи, находя ее в алкоголе и наркотиках.

Эмансипор, прищурившись, взглянул на Бошелена.

– В самом деле? – спросил он, поспешно беря кубок с вином.

– Естественно, подобное состояние тоскливого страха можно поддерживать лишь до определенного предела, – продолжал новый король Фаррога. – Отсюда и создание образа внешней угрозы с последующей ее демонизацией. По сути, Риз, разделение на «мы» и «они» – необходимая составляющая контроля над обществом.

Осушив кубок, Эмансипор взял трубку и начал набивать ее смесью ржаволиста и д’баянга.

– Изверги, – сказал он.

– Именно. Не правда ли, до чего же удобно, что наше королевство граничит с ненавидящей чужаков, но богатой горной империей нечеловеческого народа ящеров? Подобный враг избавляет от необходимости изобретать замысловатую логику, что требуется для демонизации соседей, которые, по сути, мало чем отличаются от нас. Цвет волос? Оттенок кожи? Религиозные верования? Голубые глаза? Желтые штаны? Все это, естественно, полная чушь. Но совершенно непохожие на людей ящеры? Разве может быть что-то проще?

Эмансипор зажег трубку и глубоко затянулся.

– Нет, хозяин. Полагаю, не может. – Он выпустил облако дыма. – Имейте в виду, сударь, у меня есть некоторый опыт разглядывания карт и тому подобного.

– В смысле?

– Ну, в общем, хозяин… белые пятна на картах действуют мне на нервы. Неизведанные территории и все такое. Я плавал по многим морям, не раз натыкался на подобные пятна, и… обычно их оставляют белыми не без причины. Не в том дело, что они не изведаны, – нет ничего в этом мире, чего не видел бы какой-нибудь искатель приключений, жаждущий узнать, что же там такое скрывается. Суть в том, сударь, что белые пятна обычно таковы потому, что те, кто туда отправился, так и не вернулись обратно.

– Под воздействием д’баянга вы определенно становитесь чересчур многословным, любезный Риз. Похоже, он прочищает ваши мозги. Что ж, пожалуй, вы правы.

Эмансипор снова взглянул на Бошелена:

– Да? В самом деле?

– Не хотелось бы, чтобы кто-то считал, будто мне несвойственно здравомыслие. Мы уже достаточно долго путешествуем вместе и определенно успели прекрасно узнать друг друга.

– Угу, хозяин, – кивнул Эмансипор, поспешно беря графин с вином и опять наполняя кубок; сделав три быстрых глотка, он снова начал попыхивать трубкой. – Воистину… гм… прекрасно.

– Похоже, генерал Пин Растрёп, будучи уроженцем Фаррога, не так уж мало знает об извергах.

– Угу, хозяин, у него сложилось о них вполне определенное мнение.

Сидевший на троне Бошелен улыбнулся:

– Не чувствую ли я в ваших словах некое недовольство, любезный Риз? Из-за того, что Пин Растрёп настолько втерся ко мне в доверие? И вы считаете, будто он вам угрожает?

– Хозяин, я всего лишь разделяю осторожность сенешаля.

– Ах, прекрасная Шарториал Инфеланс… Естественно, осторожность – крайне необходимое для нее качество, учитывая занимаемый ею пост.

– Осторожность, – повторил Эмансипор. – Угу.

– Да будет вам известно, Риз, королевская казна почти пуста.

– Потому что мы ее разграбили, сударь.

– Верно. И налоговые поступления снизились.

– Угу, мы выжали все досуха.

– Правильно. Отсюда следует настоятельная потребность в притоке капитала. Тирания обходится дорого, если, конечно, исходить из предположения, что главная цель короля-тирана – накопление огромных богатств за счет простого народа, не говоря уже об испытывающей немалые трудности знати, если можно так выразиться.

– Я думал, речь идет о власти, хозяин. И о возможности запугать любого, чтобы его подчинить.

– И это тоже, – согласился Бошелен. – Но это лишь средства для достижения цели, каковой является личное богатство. Да, есть некое удовольствие в том, чтобы терроризировать низшие слои общества, обрушив на него потоки страха, страданий и невзгод. И я вовсе не отказываюсь от подобных удовольствий.

– Конечно нет, хозяин. Кто мог бы такое сказать?

– Именно так. Собственно, я готов утверждать, что подобная кровожадность есть могущественный символ присущей мне человечности.

– Что ж, хозяин, будем надеяться, что тем ящерам несвойственна такая черта.

Вернулся безголовый носитель символа власти, а за ним и Великий епископ.

– Бошелен, – промолвил писклявым голосом Корбал Брош, – я только что вспомнил, о чем хотел тебе сообщить.

– Превосходно, Корбал. Говори же.

– Тот паромщик, Бошелен, которого мы бросили в самую глубокую темницу.

– Наш одержимый пленник? И что с ним?

– Он мертв.

Бошелен нахмурился:

– Мертв? Что случилось?

– Мне кажется, – сказал Корбал Брош, – он умер от мастурбации.

Эмансипор потер лицо:

– Что ж, из всех возможных способов умереть…

– Понятно, – проговорил Бошелен. – И конечно же…

Корбал Брош кивнул:

– Он больше не одержим, Бошелен.

– Иными словами, друг мой, Равнодушный Бог сбежал из своей смертной тюрьмы и теперь гуляет на свободе.

Корбал Брош снова кивнул:

– Это плохо.

– Воистину очень плохо. Гм… – Бошелен внезапно поднялся на ноги. – Вот что, Риз, идемте со мной. Нам нужно вернуться в мой Зал заклинаний. Похоже, в эту приятную во всех отношениях ночь нам придется вызвать и отправить в мир целую армию демонов. Корбал Брош, ты чувствуешь присутствие бога в подземельях?

– Кажется, да. Он там бродит.

– В таком случае нас ждет славная охота, о да! Идемте же, Риз.

Дрожа, Эмансипор выбил трубку.

– Хозяин, вы хотите, чтобы я помог вам вызывать демонов? Вы никогда раньше меня об этом не просили. Думаю…

– Согласен, любезный Риз: возможно, я был неосмотрителен, не включив данную возможность в наш контракт. Однако обстоятельства крайне необычны, и вряд ли вы станете против этого возражать. Не бойтесь – если вдруг вам не повезет и вы окажетесь разорваны на куски, могу вас заверить, что смерть ваша будет быстрой.

– Гм… спасибо, хозяин. Это…

– В какой-то степени утешает? Рад, что смог, как всегда, вас успокоить.

– Я подниму остальных моих неупокоенных, Бошелен, – сказал Корбал Брош.

Бошелен пристально посмотрел на своего старого друга:

– А что, если кто-то из них подкуплен?

– Нет, Бошелен. Ни у кого из них нет головы.

– Что ж, хорошо. Чем больше охотников, тем веселее. Ну же, любезный Риз, не будем терять время!

Мортари присел в тени у выхода из переулка рядом с Ле Груттом, глядя на высокую стену королевского дворца.

– Вижу, за что ухватиться, – прошептал он.

– И на что опереться