— Я думал, помру, — вставил Салтиель.

— О, распутный усач, зачем ты рассказываешь нам об этих давно прошедших событиях, которые мы знаем не хуже тебя? — возмутился Проглот. — Переходи к сути! И объясни, зачем мы здесь с этими лошадьми и повозкой на бензиновом ходу!

— Подожди, дорогой Михаэль, не начинай пока, а то мне надо справить малую нужду, — сказал Соломон.

— Чума к тому же на твой докучливый пузырь, о, ходячая помеха раскрытию тайн! — воскликнул Проглот.

— Я тактично удаляюсь, но вернусь через минуточку, — заверил Соломон и исчез, грациозно поклонившись.

— Не обращай внимания на эту ничтожную нелепую личность, рассказывай без него! — сказал Проглот.

— Мы его подождем, — возразил Михаэль. — Бедный малыш, отчего же я должен лишать его наслаждения тайной?

Сказав так, он от нечего делать принялся шевелить пальцами ног, потом замычал любовную песенку, Мататтиас же в это время, жуя резинку, производил в блокноте какие-то вычисления, а Проглот за компанию нервно дергал пальцами на своих голых ножищах.

— Ну вот и все, — провозгласил страшно довольный собой Соломон, вернувшись. — Быстренько я, да, друзья мои? И уверяю вас, это-таки было необходимо, ведь я выпил столько газированного лимонада в гостинице! Просто превосходный лимонад! Я привезу бутылочку моей дорогой супруге! Ах, друзья мои, я чувствую себя легким как перышко! Ну как же я боялся, там, совсем один, возле этого дерева, что страшные покойники нападут на меня со спины! Ну, теперь все кончено, слава богу, и я в безопасности и рядом с моими дорогими кузенами.

— Давай, обожаемый наш янычар, говори! — вскричал Проглот. — Произноси наконец свои долгожданные речи, ибо наши уши открыты!

— Слушайте, о, мои друзья и Божьи агнцы, — начал Михаэль, — слушайте и знайте, и да услышите вы, о, мои верные и преданные соратники на протяжении многих лет, знайте, что речь идет о вещах сугубо галантерейных и что господин Солаль попал в амурный плен и пребывает в нежной страсти.

— А она красива? — спросил Соломон.

— Персик, — ответил Михаэль.

Этот ответ убедил Соломона, с блестящими от восхищения глазами он нервно облизал губы.

— Свежа, как роза Аравии, и кругла, как луна четырнадцатого дня, — добавил он. — Мальчик женится на ней, вот увидите, помяните мое слово!

— Невозможно, — сказал Михаэль. — Дело в том, что она находится в браке. — (От благородного негодования хохолок Соломона встал дыбом.)

— Ну, ладно, страсть так страсть, — сказал Проглот. — Но какое отношение эта страсть имеет к двум лошадям и этой адской машине? И что ты делал сейчас, когда ходил в сторону вон того дома, запретив нам следовать за тобой под страхом японского вспарывания живота?

— Я выполнял первую часть моей миссии, согласно инструкции, полученной мной с вниманием и уважением, — объяснил Михаэль. — Расскажу позже, каждое событие должно быть изложено по порядку, в надлежащее время. В общем, постельная история с очаровательной дамой при участии рогоносца. (Соломон заткнул уши, но не полностью.)

— Это ты уже сказал! — рявкнул Проглот. — Поспеши дальше и прекрати важничать!

— Когда, обретя дружескую привилегию, я встретился с ним с глазу на глаз в его апартаментах, он доверил мне, что у него тайное свидание с прелестницей сегодня вечером, в девять часов. Я умолил его позволить сопровождать его, поскольку я дока в этих делах. Не я ли, кстати сказать, помог ему, когда он был еще молод и зелен, овладеть большой и толстой консульшей.

— Ближе к делу! — закричал Проглот.

— Я добился этой милости, поскольку он питает ко мне слабость, и он оказал мне честь, согласившись. В районе девяти, возможно, чуть позже, мы приехали на это место на его длинной белой колеснице, которая двигалась с невероятной скоростью, и я проводил его до калитки, которая не видна посторонним, поскольку спрятана в кустах. И вот, представьте себе, что в тот самый момент, когда он изготовился звонить в звонильное устройство, дверь открылась и появилась прелестница, все при ней — и спереди и сзади, все, что нужно. Закрутив и еще раз подкрутив усы и бросив несколько страстных взглядов на это милое создание, истинную дочь паши, я тактично удалился, но не слишком далеко, дабы, тем не менее, все слышать ушами и все видеть глазами, изображая при этом слепоглухонемого. Сперва последовал поцелуй, который показался мне по некой классификации двойным голубиным с внутренним переворотом, но я не уверен. После чего чаровница заговорила, озвучила свои объяснения, и я все сумел услышать. Ах, друзья мои, как же сладок этот голос!

— А что сказала она этим голосом, звучавшим как небесная музыка? — спросил Соломон, который больше не затыкал уши.

— Эта хитрунья, настоящая дочь Сатаны, как и все ей подобные, объяснила, что услышала шум самодвижущейся колесницы и соответственно угадала, что прибыл возлюбленный ее души и всяких разных частей ее тела, и тут же сказала своему уроду, что пойдет и приготовит ему гойское пойло, называемое чаем. И вот, притворившись, что идет на кухню, она побежала в сад, куда мы только что зашли! Таково было объяснение, которое я услышал, делая вид, что ничего не слышу, — заключил Михаэль и принялся ковырять зубочисткой в зубах, чтобы подогреть интерес к своему рассказу.

— Давай быстро, рассказывай дальше, во имя всего святого! — потребовал Проглот. — Рассказывай, ибо я чувствую себя как на раскаленной добела решетке!

— Тогда, после нового поцелуя, разряд которого мне трудно было определить в темноте, но который скорей всего был углубленный трехрядный с последующим обвитием, эта прелестница сказала, что постарается ускользнуть из-под надзора своего злосчастного мужа, прилипшего, как смола, и завтра же свяжется со своим ненаглядным посредством переноса слов по воздуху, чтобы они могли наслаждаться друг другом на шелковых простынях. (Соломон вновь заткнул уши.)

— Демоница так и выразилась? — спросил Проглот.

— Нет, она употребила всякие благопристойные и поэтические обороты, но я, чтоб вы знали, прекрасно понял, что у нее на уме. Ах, дорогие кузены, какое благодатное поле деятельности представляют эти европейские дамы для человека, владеющего всем необходимым арсеналом ночного обольщения!

— Хватит общих рассуждений, — закричал Проглот. — Рассказывай по существу, что было дальше!

— Затем она спросила его, кто я такой, он знаком призвал меня и представил как своего сеида[14]и соратника.

— Ты сегодня красноречив, — сказал Проглот.

— Это аромат юности развязал мне язык. Будучи таким образом представленным, я опустился на одно колено и поцеловал ей край платья, и она одарила меня чарующей улыбкой. — (Соломон, открывший уши, вздохнул.) — Да, весьма доброжелательной улыбкой, вне сомнения, она впечатлилась шириной моих плеч и вышивками на мундире, поскольку, чтоб вы знали, европейские дамы обожают демонстрацию силы. В общем, двое влюбленных расстались после того, как прелестница произнесла множество возвышенных фраз, поскольку европейские дамы любят говорить всякие благородные и целомудренные слова, чтобы прикрыть ими желания и зуд плоти.