– Сегодня я хотел бы… оправдаться, – начал он. – За то, что держал вас в неведении. За то, что причинил вам столько страданий.

– Определенно, – хмыкнул Чьерцем Васбегард вполголоса, но так, чтобы его услышали все.

Хитрец покачал головой, словно ему было стыдно находиться от Васбегарда ближе, чем на расстоянии одного лье, а затем продолжил:

– Вы, должно быть, полагали, что я открестился от всего, с чем обещал помочь Одельтеру и Островам. Что я позабыл дело с возгоранием и бросил на произвол судьбы несчастных магов Тари Ашш… Признаюсь, поначалу так и было. И потому я бесконечно виню себя за смерть Унемши Гатадрис.

Остальные по-прежнему молчали, и только Джасин и я не удержались от тяжелого вздоха.

– Но преступление перед несостоявшейся конференцией Одельтера и островов Тари Ашш я все же… раскрыл. И смею заверить вас, что смерти в ночь на 2 ноября 889 года косвенным образом связаны с пропажей способностей Ядовитых чародеев.

Лица всех, кроме Чьерцема Васбегарда, выразили разные степени недоверия.

Полагаю, будет справедливо заметить, что долгое время Хитрец, будто пойманный мотылек, бился в паутине запутанных преступлений. Но потом он с полной серьезностью взялся за этот клубок: сначала неказисто, неуверенно и с опаской… но когда Фойерен подчинил в себе Зверя и направил его чутье в нужном направлении, он со всем справился.

– Пожалуй, начну свое повествование издалека… – сказал Хитрец. – Келаайи, ты ведь помнишь тот платиновый перстень с обсидианом? Кольцо Меченого, с которым я позволил скрыться Королю Желаний, – Хитрец пристально посмотрел на меня, но взгляд его не искал поддержки.

– Еще бы мне не помнить! – отозвалась я.

– Должен сказать, что перстень этот принадлежал Королю Желаний с рождения, и он всего лишь вернул его себе.

Хитрецу, как оказалось, сей артефакт достался волею случая, при весьма криминальных обстоятельствах и непременном участии месье Васбегарда.

Первого ноября 889 года, еще до начала приема в Веарно, Чьерцем уловил близкое присутствие странной и чужеродной магии. Ночью та экзальтировалась, будто совершила небывалый выплеск, и чародей уже не мог оставить это без внимания. Васбегард принял решение отправиться по магическому следу, а Хитрец, его давний знакомый, увязался за ним. Добравшись до съемного особняка четы Шайесс, эти двое еще на улице почувствовали, что в доме недавно произошли смерти.

Месье Васбегард одурачил иллюзией прислугу (а ту, как заметил маг, и без того околдовали неизвестные дельцы) и вместе с Хитрецом пробрался в особняк. Там незваные гости убедились в том, что княгиня Шайесс и ее служанка были мертвы, а дверь в их комнату кто-то запер изнутри.

Но источник магического следа находился где-то внизу.

Наши знакомые устроили поиски, и уже через несколько минут Хитрецу удалось натолкнуться на «излучатель» в кладовой – в чемодане, среди ненужных вещей. И чародей, и курьер сразу узнали магическую вещицу: это был Перстень Меченого.

Месье Алентанс еще десяток лет назад выведал о том, что этот артефакт принадлежал Дезире Дуакрону. Ведь однажды Жнец рассказал ему историю побега монаршего наследника, к чему его родители имели непосредственное отношение. Рассказал Жнец и о перстне, который раньше принадлежал императору Вернатье и которому следовало перейти по наследству его сыну и внуку.

В доме Шайессов такой вещице было не место, и потому Фойеренгер Алентанс умыкнул с места преступления перстень – и вместе с тем ключевую улику убийства.

Держать у себя это кольцо было крайне опасно, но месье Васбегард знал, как скрыть его излучение. Для этого следовало перенаправить магическое действие этой вещицы на человека-носителя. К сожалению, Перстень Меченого мог долго носить либо тот, кому он принадлежал по праву собственности, либо человек, в коем нет и толики магии. Если бы его надел на палец Чьерцем Васбегард, то своим талантом Первоздания он поглотил бы магию перстня, а Зверь в Хитреце мог и вовсе привести уникальный артефакт в негодность. Но в тот вечер, когда скрипач заговорил со мной по поручению Чьерцема, чутье Зверя указало ему на мою кандидатуру, и через некоторое время Фойерен передал перстень мне.

Вскоре Хитрец вернулся на место преступления, чтобы осмотреть окрестности. Тогда же близ набережной он впервые столкнулся с Кадваном. Пару дней спустя месье Алентанс уже отправился во Фье-де-ля-Майери с тайным посланием императора, а о том, что происходило позже, вы, господин Монгрен, уже наслышаны.

– Я не сразу понял, что к чему, – продолжал свой рассказ Хитрец. – Однако поручение доставить посылку Дуакрону преподнесло мне прекрасную возможность поговорить с Королем Желаний лично… и самому во всем убедиться. Приняв меня с Келаайи за убийц из Тайной полиции и пленив нас, Дезире забрал Перстень Меченого и это стало доказательством.

– Доказательством чего? – простодушно спросил Кадван.

– Как ты считаешь, откуда вещица, принадлежавшая прежде Дуакрону, взялась в доме Ядовитой четы? – усмехнулся Фойерен и, выдержав драматическую паузу, объявил: – Только если сам Дуакрон любезно им ее предоставил.

По скромной гостиной Убежища прокатились удивленные вздохи.

– Кто-то из семьи Шайесс встречался с Дезире в Одельтере, а это могло состояться только при помощи одного из немногих человек на земле. Того, чьи связи простираются на все континенты, и кто способен разыскать кого угодно.

– Йерлинго Гудьир! – выпалила я. – Сетш-Отец! Ты знал?

– Догадался, – пожал плечами Хитрец. – Благодаря стараниям месье Васбегарда мы узнали, что Гудьир разговаривал относительно устройства встречи с кем-то из Шайесс. Это также объясняет нам выбор жертвы – княгини Джейлесши.

Здесь одельтерский чародей Чьерцем Васбегард сделал шаг вперед и привычно поклонился.

– Я был достаточно знаком с этой аристократической семьей, – заявил он своим певучим баритоном. – Однажды, сопровождая их вместе с Ядовитыми магами на одном из мероприятий в Одельтере, я случайно узнал, что прекрасная Джейлесша некогда выбрала себе в мужья не отца, а сына из семьи Шайесс. Отец Ийга не смог простить бывшей возлюбленной такого предательства и возненавидел ее.

– К тому же князь Улссен Шайесс был одним из первых… – ловко подхватил Хитрец и тут же повернул голову к Посланнику. – Как вы себя называете? «Пересечная черта»?

Взгляд Фойерена, коим он одарил моего супруга, был до безобразия прям, с хитринкой, с прищуром. Стайеш, не разжимая губ, кивнул.

– Да, «Пересечная черта» ныне сильна. Пересеченцы даже сговорились о чем-то со Могиром Скольрой, верно? – Хитрец вновь поймал на себе недовольный взор Посланника. – Но еще до связи с освобожденцами «Пересечная черта» хотела сорвать переговоры с громким скандалом, из-за чего в мире начался бы громкий раздрай. Для этого партийцам нужны были заинтересованные союзники, которые мигом повлияют на ход событий… И жертва. Вынужденная жертва.