Тот самый князь Стайеш Эйиах Таш'Найесх, который все отведенное ему на Ард Шенларе время радел за истинность крови и свободу Тари Ашш, – был ли он на самом деле подлинным сыном Таш?

С титулами на Островах все просто: все наши аристократы – князья. Все, в чьих жилах течет Ашши Саар, равны. У нас нет путаницы с титулами, но истинное княжеское в двадцати семи Таш передается только семьям старших сыновей. Так, Стайеш относился к главной ветви семьи Таш'Найесх, однако не был первым сыном. Он мог претендовать на фамилию Таш, но титул князя получил только тогда, когда Инир Таш'Шассейт поручил ему место Посланника в Империи Одельтер. Титул этот переходил и ко мне, как его супруге, однако не мог передаваться по наследству.

Вместе с громкой приставкой к фамилии в ведение аристократу обычно вверялись забота о чистоте Ядовитой крови, понятие Ядовитой чести и целая россыпь всяческих забот. И каждый носитель Таш был вынужден строго соблюдать все предписания, ибо многие века наша немногочисленная нация выживала именно из-за национального самосознания, славившегося до недавнего времени схожей с алмазом прочностью.

Но из всех моральных обязательств для Стайеша Таш'Найесха превыше всего было освобождение островов Тари Ашш из-под одельтерского гнета и возвращение к той свободной жизни, к которой привыкли наши предки. Эти задачи были первоочередны для него… и для тайной организации «Пересечная Черта».

Мы, Ядовитые люди, все же слишком отличаемся от одельтерцев. У нас в почете сила и честь, в Одельтере же – приспособленчество и собственная выгода. Новая черта, которая ценится у имперцев, – намерение быть добрыми, миролюбивыми, сводить на нет конфликты и пытаться угодить всем. Но для Ядовитых людей все это лишь чертово лицемерие. И нам, привыкшим к частности и прямоте, будет больно до тех пор, пока мы не придем к пониманию, что экспансивная одельтерская культура – это культура лжи. Культура, где слово не имеет никакого веса. Для одельтерцев вполне приемлемо говорить одно, а делать другое; и в политике особенно.

Стайеш долгое время не хотел мириться с этим. И каждый раз, сталкиваясь с подлостью Одельтера, он страдал. Каждый проклятый раз, понимаете, месье Монгрен? Тогда он и принял решение присоединиться к новой, образованной на Островах партии.

Главной задачей «Пересечной Черты» был непосредственный развал Империи Одельтер. «Пересечная Черта» – та, что отгородит Ядовитые острова от остальной Империи; та, что поделит сам Одельтер на Северный и Южный, внесет раздор, гражданскую войну, несчастья. По «Пересечной Черте», будто по фитилю, пробежит огонь, что спалит дотла ненавистную всесильную Империю, – и Ядовитые люди свято верили в это.

Именно с подачи «Черты» Стайешу достался столь высокий пост: ведь партии нужны были «свои» люди в одельтерском Посольстве. Не кто-то слишком даровитый и как нельзя лучше подходящий для должности, не виртуоз Ядовитой дипломатии, а преданный до гробовой доски человек.

Когда Стайеш приехал, мы тут же обосновались в отдельной комнате таверны. Теперь я была другой – сильной и свободной. Другим был и мой супруг: свобода и вдохновение приглушили в нем тягу к спиртному. Мои обострившиеся чувства и его трезвый рассудок подарили нам великолепную ночь, и было в ней что-то… звериное. Воистину то, что разрезают время, беды и быт, соединяет постель. Не лечит, не исправляет – затягивает, как свежую рану.

Князь лежал на смятых простынях, а я опустилась на его грудь; тогда-то он и сказал, что должен поведать мне о неких предстоящих делах. Я всегда думала, что честность способна решить многие проблемы, и, не кривя душой, располагала к этому всеми доказательствами. В ту ночь правда, какой бы суровой та ни была, нисколько не повлияла на наш союз – или, быть может, я лишь точнее осознала, что мне надо быть рядом с ним.

В ту ночь супруг рассказал мне о «Пересечной Черте» и о том, что отправлял меня с Чьерцемом за тридевять земель вовсе не для того, чтобы уберечь от возгорания. Стайеш понимал, что в начинании пересеченцев я буду не нужна – ведь при нем я не играла еще значимой роли.

Но во всеобщей суматохе «Черта» готовила покушение на императора Ресильена, и в случае провала это грозило мне, как родственнику преступника, заключением, а Стайешу – расстрелом. Именно от этой опасности пытался уберечь меня супруг. К счастью, наспех продуманное покушение «Черты» не удалось; и, к счастью, «Пересечную Черту» и Стайеша еще никто не раскрыл. Но впереди была вторая попытка, и все партийцы знали это.

– А мне все не давало покоя, почему ты так слабо сопротивлялся моему второму отъезду… – укоризненно вздохнула я.

– Все лучше, чем оставаться в беспокойной Найтерине и на уязвимых Островах.

Стайеш ничего не сказал о том, какой спектакль одного актера устроил он перед моим отбытием в Цесс, хотя здесь ему уместнее было бы извиниться. Но теперь его легко было понять: незнанием он обезопасил меня еще раз. Как это напомнило мне Хитреца!

Как вы видите, месье Монгрен, сейчас я много говорю о честности… но в этом и сама лицемерю не меньше одельтерцев. Наверное, я должна была тут же сообщить обо всем Фойерену: ведь задуманное «Пересечной Чертой» было тем самым смещением равновесия в мире и нарушением морального права, о котором не раз говорили Хитрец и маги. Но я смалодушничала и ничего не сказала Фойерену – ни сразу, ни после. Вместо этого я приподнялась на постели, заглянула супругу в глаза и спросила:

– Как далеко зашло у тебя с «Пересечной Чертой»?

– Мы набираем проверенных людей, и нас уже больше, чем ты можешь себе представить, – тихо ответил он. – Мы объединились под покровительством Тейенсса Таш'Усса. Великий князь Инир Таш'Шассейт не станет препятствовать своему брату.

– Брату?!

– Чему ты удивляешься? Горикайя Таш'Усс половину своей жизни была любовницей Сайха Таш'Шассейт. В ее сыне Сетш-таш ашши саар[97] больше, чем того, что приближало его бы к семье Таш'Усс.

На Островах не считали внебрачных детей изгоями и сотни лет растили и любили каждого ребенка, истинным он был наследником или нет. Отпрыски любовниц росли в семье матери или в семье отца, по их усмотрению; правда, детей таких не появлялось много. Два великих князя островов Тари Ашш были «незаконнорожденными», но какая в том важность, если по венам их бежала Сетш-таш ашши саар? Когда ничего не знали о теории наследственности, люди говорили, что Ядовитая кровь вытравит собой любую другую, и в том оказались правы.

– Сетш-Отец! – недоумевающе воскликнула я. – Как много я не знаю!

– Великий князь желает того же, что и мы, – продолжал Стайеш. – Но мы должны заплатить за просчеты былого Синклита и, если потребуется, заплатим самым дорогим, что у нас есть, – нашей кровью.

– Теплый мой, ты же понимаешь, что Ассоциация задавит ваши попытки революции на корню и вместе с семьями отправит под Трибунал?! У вас нет законных оснований…