– В следующий раз проверяйте свой аппарат передвыходом, – посоветовал Витовченко. – Идемте где-нибудь сядем. Иучтите, что кофе я вам покупать не буду.

– Тогда я закажу для себя обычную воду без газа. И вам небудет стыдно? – жалобно спросил француз.

– Даже если вы умрете на моих глазах от жажды, то и тогда яне дам вам ни одной копейки. Тьфу ты черт. Ни одного пенса. Идемте в паб. Здесьрядом неплохой паб.

– Тогда выпьем пива, – согласился Ланьель. –Неужели вы не закажите мне кружку пива? Это было бы слишком жестоко с вашейстороны.

Они вошли в паб и прошли в угол. Витовченко поднял руку,заказывая две кружки, и бармен понимающе кивнул. Они расположились за небольшимстолом.

– Альтафини должен позвонить через несколько дней, –сообщил Витовченко, – и если у вас снова откажет телефон или вдругначнется диарея, я обойдусь без вас, уважаемый мсье Ланьель.

– Не нужно меня пугать, – сказал с показнымдостоинством француз, – я и так делаю для вас все, что могу. Между прочим,это я познакомил вас с мистером Альтафини.

– Именно поэтому вы здесь сидите, – напомнилВитовченко, – и именно поэтому я пригласил вас для серьезного разговора.

Девушка сначала положила на стол две подставки для пива, азатем поставила большие кружки. Ланьель подвинул к себе свою.

– Мне нужно знать об этом типе все, что вы сможетеузнать, – сказал Витовченко, – его связи, его прежнюю работу, егознакомых в Лондоне. В общем, полное досье. Оно мне нужно через три или четыредня. Успеете?

– Конечно, нет, – ответил Ланьель, отхлебнувпива, – как это можно успеть собрать такой материал за три дня? Нереально.Давайте за десять.

– Тогда вы мне не нужны, – равнодушно заметилВитовченко, – допивайте и уходите отсюда.

– Почему вы всегда так торопитесь, – миролюбиво спросилфранцуз. – Я столько сделал для вас хорошего, а вы готовы сразу менясдать, как только появляется малейшая возможность. У вас нет чувствасолидарности и чувства благодарности.

– Зато у меня есть чувство самосохранения, – огрызнулсяВитовченко. – Почти все ваши знакомые были либо проходимцы, либооткровенные дураки. И поэтому я хочу знать, кто такой Альтафини. Он авантюристили болван? Информация нужна как можно быстрее. Я могу дать вам от силы пятьдней. Не больше. Успеете?

– Придется, – кивнул Ланьель. – Может, закажитемне еще кружку?

Витовченко хотел сказать нечто неприятное, но вспомнил, какон сам просил аванс у Жуковского. И неожиданно улыбнулся.

– По-моему, вы переигрываете, – убежденно произнесон. – Вы ведь не такой бедный человек, мсье Ланьель, чтобы не иметьвозможности выпить кофе или пива. Но вам нужно показать мне, как вы несчастны,чтобы при возможности взять с меня как можно большие проценты. Я уже давнопонял вашу игру Ланьель. И не говорите, что у вас нет денег на одну кружкупива. Я вам все равно не поверю.

Ланьель допил свое пиво. Достал носовой платок, не спешавытер рот. И затем пожал плечами.

– Я не нищий, – гордо сообщил он. – Конечно, уменя есть деньги и на кофе, и на пиво, и на нормальную жизнь. Но почему ядолжен тратить свои деньги, если вы сами меня пригласили? Согласитесь, что этонелогично и глупо. Если вам хочется со мной общаться, то вы должны платить.По-моему, это правильно. Я ведь не беру с вас денег за проезд на метро. Или затакси, когда я вынужден брать такси.

– Одежду вы тоже выбираете, исходя из этого принципа? –не скрывая презрения уточнил Витовченко.

– Нет. Одежду я беру ту, которая мне нравится. И не нужноучить меня, как следует одеваться. Я все-таки француз, мистер Витовченко.

– Это я сразу почувствовал, – согласилсяВитовченко. – Значит мы договорились? Пять дней?

– Давайте закажем еще пива, – невозмутимо предложилЛаньель и сделал бармену знак, чтобы им принесли еще пару кружек. – Вызабыли о самом важном, – улыбаясь, пояснил он своему собеседнику.

– О чем?

– Деньги, – пояснил Ланьель. – Я ведь никогда незабываю рассказать вам о ваших гонорарах и моих процентах. А вы забыли сообщитьмне, сколько хотите заплатить за мою трудную и самоотверженную работу.

– Тысячу долларов, – быстро сказал Витовченко.

– Пятьсот фунтов? – не поверил Ланьель. – За этиденьги я не могу даже слетать в Италию, чтобы собрать нужную информацию. Янадеюсь, что вы пошутили.

– Пять тысяч долларов, – зло прошипел Витовченко.

– Пять тысяч фунтов, – улыбнулся Ланьель, – и этобез ваших комиссионных. Учтите, что я делаю вам колоссальную скидку из-за того,что испытываю к вам личную симпатию.

– За такие деньги я сам поеду в Италию и куплю его досье вполицейском комиссариате, – упрямо сказал Витовченко. – Вы, видимо,не хотите со мной работать.

– Вы не умеете торговаться, – вздохнул Ланьель, –я все понял. В вас неистребимо сидит бывший офицер КГБ. Вы считаете, что вашислова и есть истина в последней инстанции. Но здесь Лондон две тысячи седьмогогода, а не Москва шестьдесят седьмого.

– Я об этом всегда помню, – криво улыбнулся Витовченко. –Если бы сейчас мы сидели в Москве и в шестьдесят седьмом, ты бы со мной так неразговаривал. – Последнюю фразу он произнес по-русски.

– Что? – не понял Ланьель.

– Ничего. Семь тысяч долларов. И ни одним фунтов больше. Этовсе, что есть у меня на банковском счету. Даже если вы сейчас откажитесь илипотребуете прибавку в сто фунтов, то и тогда у меня не будет денег, чтобы свами расплатиться. Только семь тысяч долларов. Согласны?

– За такие деньги и такая огромная работа, – покачалголовой Ланьель. – Но ради вас, мистер Витовченко, я согласен. Если вызакажите для меня еще одну кружку пива и выдадите аванс в тысячу фунтов.

– Никаких авансов, – твердо сказал Витовченко, вспомнивЖуковского, – ни одного пенса, пока вы не сделаете работу. А пиво я вам закажу.Можете пить его до тех пор, пока у вас не лопнет мочевой пузырь.

Проверки продолжались. Караев приезжал домой поздно,измученный и уставший. Он понимал, что взял на себя слишком большуюответственность, позволив себе составить этот список. Два генерала и двастарших офицера, каждый из которых был близким знакомым самого Большакова.Нужно было доказать, что один из них является тем самым «кротом», которыйпередавал информацию американцам. Проверка финансовых счетов всех четверых ни кчему не привела. Хотя Кучуашвили имел дорогую иномарку и трехэтажный загородныйдом, это еще ничего не доказывало. В середине девяностых генерал Кучуашвиливложил часть своих средств в производство пластмассовых изделий и теперь владелакциями нескольких крупных компаний, которые приносили неплохой доход. Онофициально платил налоги и указывал в декларациях свои доходы.