наблюдать за этим было весьма забавно. Кроме того, Маэглин заметил, в это время появлялась возможность делать рядом что угодно — не обратит внимания.

Долбанув по наковальне не слишком прицельно, глава Дома Гневного Молота выругался уже не по-эльфийски.

Решив действовать быстрее, племянник короля поспешил подойти к Келебреху, который принёс из кладовки целую гору заготовок и что-то среди них искал. Подловить момент, когда Рог будет ругаться, и одновременно с этим его друг окажется в кузнице оказалось сложно. Ждать пришлось не один месяц, а беседовать с «кротом» где-то, кроме мастерской, Авар отказывался, не слишком вежливо давая понять, что тратить время можно с большей пользой:

«Какой смысл беседовать здесь и сейчас, если мы снова увидимся за работой? Вне мастерских лучше уделить внимание тем, кто не любит жар горна и грохот молота».

Возможно, Маэглин бы отказался от идеи совместных дел с Келебрехом, если бы не видел, как горели глаза этого эльфа, когда обнаруживались новые свойства какого-нибудь металла или раствора. А ещё имел место разговор, не предназначенный для посторонних ушей, однако племянник Турукано услышал всё, показавшееся достаточным для окончательного решения. Случилось это после выступления летописца, где речь шла о первых эльфах.

«Родство Пробудившихся — сложная тема, спорная, — говорил Пенголод своим ученикам, которым предстояло обучать гондолинских детей истории. В тот день летописец собрал в библиотеке Столпа всех желающих, не только книжников, однако диалог вёл исключительно с исследователями и авторами текстов. — Мы знаем от Айнур, что для нас, Старших Детей Эру, как и для Творцов Арды, дух первичнее тела, феа практически всецело властвует над хроа, поэтому родство в нашем понимании, в первую очередь, это единство душ, схожесть талантов и суждений. Уверен, каждый из нас замечал, как сильно становятся похожи лицом те, у кого одинаково светятся сердца. Мы понимаем появление Пробудившихся так: были созданы несколько феар, которые потом разделились и облачились в хроар. Частички единого ощутили себя братьями и сёстрами, непохожие показались чужими, непонятными и интересными. Их захотелось познать, изучить. Может быть, желание познания неизведанного и есть любовь?»

Вспомнив об Иттариэль, Маэглин едва не потерял тогда нить речи Пенголода, однако тема оказалась слишком интересной, чтобы надолго отвлечься.

«Рождённые утратили изначальную близость феар, получив схожесть хроар взамен утерянного единства духа. Новые поколения Эльдар походят друг на друга телами, но договориться о чём-либо не могут, несмотря на целые библиотеки словарей. Мы знаем столько слов и фраз, что ни одно книгохранилище не способно вместить всего, однако понимания между нами нет. Пробудившиеся стали Квэнди не сразу, говорить научились спустя долгие годы жизни у Куивиэнэн, но все знали желания и нужды друг друга, чувствовали, когда и как помочь, смело пользовались осанвэ, не боясь быть услышанными Айнур, не опасаясь, что кто-либо из них вмешается в беседу, выдав себя за одного из общающихся, что подслушанное используют против говорящих. Пробудившиеся — или Пробуждённые? — как, вы считаете, правильнее говорить? — были наивны, поэтому столь многих мы не узнали лично».

Началось долгое обсуждение «Пробудившихся» и «Пробуждённых». Маэглин пытался понять, проследить закономерность, разделить на группы тех, кто уверяли, будто правильнее «Пробуждённые», поскольку именно Эру Илуватар сам решил, когда его Дети должны начать жить, и открыл их глаза, и тех, что не скрывали — версия о «Пробудившихся» нравится им больше, поскольку в этом слове чувствуется свободная воля — главный дар Творца. Да, именно Эру определил время пробуждения, но команда «Подъём!» эльфам не требовалась, они просто ощутили, что готовы начать жить и начали. Сами.

Попытка понять закономерность ничего не дала, зато Маэглин заметил реакцию Келебреха на речь летописца — Авар светился так, словно побывал в Валиноре в Эпоху Древ. Через несколько дней и состоялся разговор не для посторонних ушей, однако сын Эола привык, что любые беседы ведутся не для него, поэтому с детства научился слушать запретное.

«Родство духа Пробуждённых важнее и сильнее родства тел родившихся!» — с жаром говорил Келебрех Салганту, когда тот пришёл к Рогу за очередной шкатулкой.

Маэглин удивлялся, почему глава Дома Гневного Молота позволяет другу-арфисту быть нахлебником — брать его изделия подешёвке, либо совсем даром, а потом перепродавать за золото, но в конце концов решил для себя, что для Рога дружба, пусть и ради выгоды, важнее награды за труды. Что ж, его дело.

«Я понимаю это, — сдержанно кивал, отмахиваясь золотым веером, лорд Талаган. — Понимаю как неродной по крови отец».

«Моё кровное родство с Феанаро Куруфинвэ можно оспорить, — всё быстрее говорил Келебрех, и всё больше утомлённости проявлялось во взгляде толстого лорда, — любой ведь может сказать, будто является потомком родичей Финвэ или Мириэль! И что вообще есть родство, когда речь о первых эльфах без отцов и матерей? Любой из сыновей Феанаро наречёт меня самозванцем, обвинит в попытке претендовать на земли и корону Первого Дома Нолдор!»

«Можно подумать, что ты не хотел бы стать одним из королей-Феанорингов», — с едва заметным насмешливым неверием проговорил лорд Арфист, покосившись на друга.

«Конечно, я бы этого хотел! — Авар подпрыгнул на стуле. — Ты не представляешь, насколько сильно я хочу знать устройство системы подачи воды в Химринге! Я хочу построить где-нибудь такую же или лучше! В собственном городе! Но я ведь умею отличать мечты от жизни, я знаю, что только мастерством смогу доказать…»

«Или захватить силой, да?»

«Нет!»

«А Сильмарили?» — Талаган уже не скрывал издёвки.

«Я никогда не видел их! Только на картинах. А нарисованные они не выглядят достаточно красивыми, чтобы ради них покрывать себя позором, прослыв наглым самозванцем».

«Какой же ты ещё ребёнок…»

Маэглин не сразу осознал услышанное, однако постепенно, за монотонной работой и во время неспешных прогулок в одиночестве, пришло понимание, на какое именно слабое место следует давить.

— Келебрех, — тихо откашлявшись, произнёс сын тёмного эльфа, подходя к столу, за которым Авар разбирал заготовки. — У меня есть одна идея, но я не хотел бы, чтобы Рог надо мной смеялся, поэтому не показываю ему. Понимаешь, это ногродская разработка, но мастер, начавший её, погиб во время поисков митрила, а наследники лишь посмеялись над проектом. Как и над поисками.

— Понимаю, — неохотно отозвался Келебрех, мельком взглянув на записи, — это ведь глупо — привлечёт врагов. Ты выдашь себя…

— Нет, это