— Думаю, всё же лучше оставаться собой, — загадочно заулыбался Арафион. — Я просто подумал: если глупости удобнее делать в мужской одежде, значит, нечто важное и серьёзное лучше совершать в женской. Но, подозреваю, если бы я признался тебе в любви, Нарнис, одетый в девичье платье, ты бы не стала со мной даже дружить.

— А ты попробуй, — в серых глазах леди Нельяфинвиэль вспыхнул злой огонь.

Дочь посмотрела на мать и расхохоталась.

Улицы Альквалондэ погрузились в мерцающий серебристый полумрак, изящные белые здания теперь казались живыми, затаившимися в чутком ожидании. Нарнис напряглась, опустив голову.

Около дома, в котором на время прибывания в Лебяжьей Гавани поселился Махтан, находилось несколько небольших кузниц, рядом стояли огромные коробы без замков. Похоже, затянувшийся визит к Ольвэ вылился в очередное обучение ремеслу всех желающих. Несмотря на то, что мастер был лишь гостем в Альквалондэ, Махтан всё равно украсил фасад временного жилья медными узорами, заодно демонстрируя умение защищать любимый металл даже от постоянных морских ветров.

Позвонить в изящный колокольчик над дверью Нарнис хватило духа не сразу. Арафион видел — боевой настрой леди спадает, но не был уверен, что огонь стоит разжигать с новой силой. К гостям вышли знакомые подмастерья, проводили в дом. Всматриваясь в обстановку, эльфы сделали вывод, что Махтан собирался остаться здесь надолго.

— Привет вам, — сухо, однако доброжелательно произнёс мастер, войдя в небольшой зал, где расположились прибывшие эльфы. — Не ждал. Но это не значит, что не рад. Давно не виделись, Нарнис.

— Я приплыла на собственном корабле, — то ли похвасталась, то ли начала упрекать леди, — думаю, ты мог бы заняться его украшением. Это было бы намного приятнее, труд получился бы более благодарный.

Махтан мгновенно изменился в лице. Арафион понял — сейчас этот Нолдо начнёт, нападая, защищать свою позицию, однако Нарнис бросилась в бой первой:

— Ты думаешь, что помогаешь семье или народу? Думаешь, делаешь лучше для нас и тех, кто ещё родится? Но это не так, дед! Мы ничего не должны этим лебедятникам! Воины Нолдор уничтожили в честном бою тех, кто встал на пути к общему благу и только их, а сейчас Тэлери мстят всем — и правым, и виноватым, не разбираясь! Это подло! Но ещё хуже, что ты, мастер Махтан, это позволяешь и поощряешь! Ты стал их орудием и оружием в войне против Нолдор! Ты превратился в их раба! Даже не раба Валар, в раба таких же эльфов, как ты сам! Это отвратительно! Меня растили на историях о твоих подвигах у берегов Куивиэнэн! Но как я могу в них верить, если сейчас вижу слабака на месте героя?!

— Вон отсюда! — рявкнул Махтан, вскакивая. — Неблагодарная девчонка! Ты ещё хуже, чем твой любимый дедушка Феанаро! Его превозносишь, да?! Забыла уже, как он бросил свой народ на гневный суд Валар?! Как он внёс раздор в семьи?! Как он уничтожал всё, к чему прикасался?! Теперь ты обвиняешь меня — единственного, кто пытается это исправить?! Нолдор — народ мастеров, а не безумных воинов! И чтобы Тэлери поняли нас, они сами должны стать мастерами, искусными, как и мы! Подумай об этом в своём изгнании среди мертвецов в могилах и склепах! Одинокая и обозлённая! А лучше отправляйся в Сады и подумай там! А здесь не появляйся, или я…

Арафион спешно увёл трясущуюся от гнева Нарнис и её гордую за маму дочь из дома, кивая и улыбаясь каждому встречному.

— Я бы его убила, — прошипела Нельяфинвиэль, немного отдышавшись. — Наверное.

— Мне тоже так показалось, — внук Ингвэ обнял любимую эльфийку, и та почему-то не отстранилась. — Теперь пойдём за лучшим жемчугом?

Глаза Нарнис хищно загорелись, и ответа уже не потребовалось.

***

Сияние ночного светоча пело Темой серебра Телпериона, сплетая звуки росы, роста листьев и благоухающего цветения в единую мелодию. Оссэ и Уинэн закружились в танце на пристани на фоне чёрно-звёздного неба и многочисленных белоснежных лодок, и восхищённые Тэлери собрались полюбоваться красотой движений Айнур, хотя музыка света слышна эльфам не была.

Нарнис возвращалась к кораблю быстрым шагом, сопровождаемая дочерью и влюблённым эльфом, а позади шли четверо жителей Альквалондэ с совершенно ошарашенными лицами, робко поглядывая на руки Нолдиэ, кожа которых ещё поблёскивала жемчужной пылью.

— Это мой корабль! — заявила Нарнис, сжимая кулаки. — Видите?! Его Нолдор построили.

Майя Оссэ прервал танец и, ловко перепрыгнув с причала на причал, оказался рядом с носом величественного судна.

— Я внимательно осмотрел его, — указал Айну на корабль, ловя испытующие взгляды Тэлери. Конечно, они ждали, что Оссэ отзовётся о творении проклятых Нолдор плохо. — Он хорош. И безопасен, что главное. Я бы лишь немного переделал украшающий узор. Нужна только пара штрихов, чтобы изображённая здесь Владычица Элентари стала более узнаваемой, и звёзд желательно сделать больше трёх. В остальном, мне добавить нечего.

— Если сейчас кто-нибудь засмеётся, — прошипела Нарнис, — я за себя не отвечаю.

— Не засмеются, — тихо произнёс Арафион. — Все в ужасе от признания самим кораблестроителем мастерства Нолдор. Уверен, после слов «Он хорош», никто уже ничего не услышал.

— Зато мы услышали, — гордо вскинула голову Финвиэль. — И поняли. Этот урок кораблестроения был самым показательным в моей жизни.

Примечание к части Песня «Туда» гр. «Михей и Джуманджи»

Чьё-то счастливое прошлое

— Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Детский голосок звенел в полумраке позднего вечера, в сгущающейся тьме золотоволосая девочка в белом платье, державшая в руках ажурный фонарик, танцевала около погрузившегося во мрак соснового леса.

— Гори, гори ясно! Чтобы не погасло!

Усинтиэль стояла у ворот Форменоссэ и смотрела за ребёнком. Нечасто в гости приезжал кто-то из Третьего Дома Нолдор, но, похоже, что-то поменялось в подземном городе.