– Ладно. Значит, мы предполагаем, что это могут быть руны стирания памяти, укрытия и оков. – Он вытащил свою записную книжку. – Руну укрытия знают все, она – одна из самых базовых.

Юноша зарисовал ее.

– Руна оков тоже широко известна, – добавил Рамон. – Мы изучали ее на шестом курсе. Помнишь, как тебя попросили ее продемонстрировать, а Малеворн вырвался из-под ее действия за двадцать секунд?

Аларон сердито зыркнул на него:

– Я пытался навсегда забыть это имя. Спасибо за то, что разрушил три месяца упорного труда.

– Попробуй руну стирания памяти, – предложила Цим. – Судя по всему, они очень эффективны. – Она заглянула в записи Аларона. – У твоего Рогиния говорится, как ее накладывать?

– Нет, он просто описывает ее действие. – Аларон постучал по пустому бокалу. – Сам вид руны не значит ничего. Это просто символ гностического эффекта, точно так же, как буква в алфавите – символ звука. Работать гнозис заставляют воля и ментальная подготовка. Так что рисунок, по сути, не значит ничего.

– Тогда почему он вообще появился? – спросила Цим.

Откинувшись назад, Аларон уставился в потолок.

– Хороший вопрос. Почему бы нам не подумать, почему это произошло?

– Подумать-то можно, – устало произнес Рамон. – Мы пытались понять, что это за символ и каков его эффект, так отчего бы не попробовать разобраться в том, почему Лангстрит его начертал? Согласно официальным версиям, у генерала случился нервный срыв после окончательной сдачи Роблера в Неббской долине, но согласно дипломной работе Аларона, он бесцельно бродил по нижнему городу, после чего был арестован и исчез. Если его память стерли, то это, предположительно, случилось до его ареста. Но почему?

Аларон поднял руку:

– Потому что он знал о Скитале Коринея.

Рамон закатил глаза:

– Опять ты со своей треклятой дипломной работой…

Цим наклонилась вперед:

– Нет, Рамон, мы должны хотя бы взвесить подобную возможность: скажем, он знал, где была Скитала, а когда он сдался, кто-то стер ему память, чтобы убрать из нее это знание.

– Зачем бы им делать такое? Разве они не хотели узнать, где она?

– Возможно, они это и сделали, а затем стерли его знания, чтобы остаться единственными, кто ими обладает.

– Ты очень хитроумна, – одобрительно произнес Рамон.

– О, спасибо, сир.

Аларон задумался:

– Это возможно: Лангстрит отправляется на встречу с кем-то, кто предает его и стирает его память. В таком случае лишь этот человек знал бы, что произошло.

Цим погладила себя по подбородку:

– Разве не проще и не безопаснее было бы этому таинственному человеку просто убить его?

Рамон кивнул:

– Да, я бы его просто убил.

– Слова настоящего силацийца, – хихикнула Цим. – Но я и правда думаю, что в наших догадках есть рациональное зерно. Кто-то хотел, чтобы генерал замолчал. Возможно, это даже не имеет отношения к Скитале – мы не можем быть уверены, что она пропала. А возможно, причина действительно в ней. Если бы мы смогли вернуть его память, то, как мне видится, нам удалось бы найти ее. Только представьте…

Сказать, что эта мысль не приходила Аларону в голову, было бы ложью. Найти Скиталу и стать Вознесшимся. Останется ли после этого хоть что-то, что будет ему не по зубам? Он обретет настоящую силу, способную изменить мир… Юноша понял, что смотрит на Цим и Рамона другими глазами. Они были римонцами; что бы они сделали со Скиталой, найдя ее? Возродили бы свою потерянную империю, сбросив иго рондийского правления? Если бы у него самого была сила менять мир, разве он не захотел бы освободить Норос от империи?

Если они и правда охотились за Скиталой, это могло стать началом войны, подобной которой Урт еще не видел.

Трое молодых людей молчали, погруженные в свои мысли.

Наконец, Аларон сказал:

– Мы не знаем наверняка, что все дело в Скитале. Я мог ошибиться очень во многом. Но мы не можем прятать генерала вечно, как не можем и оставить его в таком состоянии. Он практически беспомощен. Приходится даже напоминать ему, когда пора есть и пить. Если мы можем что-то предпринять, чтобы помочь ему, мы должны это сделать. Это – наш долг.

– Никто не предлагает выдавать его, Аларон, – сказал Рамон. – Давай не будем забегать вперед. Что мы будем делать, если в наших руках окажется самый могущественный артефакт в истории? Разумеется, я хотел бы, чтобы рондийцев вышвырнули из Силации и Римонская Империя возродилась. Однако я не могу назвать ни одного силацийца, которому доверил бы такую силу, не говоря уже о римонских цыганах. – Взглянув на Цим, он слегка покраснел. – Без обид.

– Уже обидел, – сверкнула на него глазами Цим.

Аларон примирительно поднял руку:

– Мы должны принести клятву. Если мы найдем Скиталу, то будем держать ее в секрете и говорить о ней лишь тем людям, кому сможем доверять все втроем. Что думаете?

Рамон посмотрел на Аларона и Цим:

– Хорошо.

Двое юношей взглянули на девушку.

– Разумеется, – ответила та беззаботно. – Давайте поклянемся.

Они торжественно взялись за руки. Произнести клятву вызвался Рамон:

– Сим мы трое клянемся, что, найдя Скиталу Коринея, ограничим ее использование, применяя ее только в отношении тех, чей допуск согласуем все втроем. Мы будем действовать лишь на основании коллективного решения. Друзья одного – друзья всех. Враги одного – враги всех. Да не распадется наше братство до самой нашей смерти. В этом я клянусь.

– В этом я клянусь, – повторил Аларон, с удивлением обнаружив, сколь эмоционально прозвучал его голос.

Они мои самые дорогие друзья, и теперь мы связаны до самой смерти. На глаза юноше навернулись слезы, и он заморгал.

– В этом я клянусь, – звонко пропела Цим секундой позже.

Аларон уловил в ее голосе едва заметную нотку сомнения. Он взглянул на девушку, но ее лицо было таким же, как и всегда: прекрасным, таинственным и загадочным. Она подмигнула ему, и юноша расслабился.

Поклявшись, они сели.

– Разумеется, мы ставим телегу впереди лошади, но, по крайней мере, теперь мы готовы, – сказал Рамон. Он посмотрел на три нарисованные ими руны, а затем взял листок с изображением символа, который Лангстрит начертал огнем в воздухе, и возбужденно произнес: – А что, если здесь сразу несколько рун? Гляньте, вот это может быть руной укрытия… Нет, подождите… Да – так, словно она была начертана задом наперед. – Он быстро что-то нарисовал, после чего показал свой рисунок. – Смотрите, Цим замкнула ее не в ту сторону.

– Я скопировала все правильно, – проворчала Цим.