Мюрену хотелось наорать на Аларона, как он это делал со своими стражниками.

– А ты шкет с характером, не правда ли? Чуть что – выпускаешь иголки, прямо как твоя тетушка Елена. Да, мне есть что сказать. Возможно, ты слышал о поисках пропавшего старика?

Аларон напрягся:

– Слышал, сир.

– Знаешь об этом что-нибудь?

– Нет. С чего бы? – вызывающе добавил юноша.

Мюрен воздел очи горе так, словно просил небеса о терпении.

– Если бы стражник говорил со мной хотя бы вполовину так дерзко, как ты, он оказался бы в колодках. Особых причин, по которым ты мог бы об этом знать, нет, исключая то, что этот старик имеет отношение к твоей дипломной работе. Он играл важную роль в твоих мысленных построениях, и я все задаюсь вопросом, с чего бы ему исчезать примерно в то же время. Так что я лишь проверяю зацепки.

Аларон облизал губы:

– Я ничего не знаю, сир. Кто он?

Мюрен покачал головой:

– Лучше тебе об этом не знать. Но если что-нибудь найдешь, прошу, приди ко мне. Не ходи в совет.

Значит, ты знаешь его имя. Это уже интересно.

– Я думал, вы и есть совет.

Мюрен сердито сверкнул на него глазами:

– Свободен, пацан. И не думай, что можешь говорить так со всеми. Я с тобой мягок ради Ванна. Да, возможно, я мог бы действовать продуманнее. Но тебе самому будет лучше, если ты научишься держать язык за зубами.

Аларон, не попрощавшись, зашагал прочь. Из-за его спины донесся вздох капитана. Он двинулся в обратном направлении.

Вернувшись домой, Аларон присоединился к Рамону и Цим в гостиной. Мать лежала в постели, борясь с простудой. Лангстрит дремал в кресле. Состояние генерала не менялось. Аларон и его друзья ухаживали за обоими: кормили, мыли за ними посуду и укладывали их в постели. Ванн Мерсер занимался заготовками. Он уже отправил на восток три повозки товаров и пытался оформить еще одну, на которой сам должен был двинуться в Понт. До его отъезда оставалось немного времени, и он откровенно волновался за Аларона и Теслу. Присутствие генерала также не добавляло ему спокойствия.

– Нашел что-нибудь? – спросил Аларона Рамон, потягивая купленное в городе силацийское вино.

Красная жидкость делала губы Цим полнее и соблазнительнее, но она выглядела так, словно готова была отвесить пощечину каждому, кто сказал бы об этом. Аларон погрузился в мечты, сожалея, что они с Цим не наедине.

– Привет от Урта Аларону. Нашел сегодня что-нибудь? – спросил Рамон громко.

Моргнув, Аларон отхлебнул пива, чтобы скрыть свое смущение.

– А? – Небольшой столик перед ним был завален книгами из библиотеки его матери и вариантами рун, о которых они никогда не слышали. – О да. Эм… Последняя книга, которую я просмотрел, была написана Рогинием Паласским. Я не уверен, что она нам поможет. Многие маги не пользуются рунами или создают свои собственные, чтобы скрыть то, как они работают. Символ, который зарисовала Цим, может быть уникальной руной того, кто ее использует. – Он закусил нижнюю губу. – Это безнадежно.

Рамон сложил пальцы:

– Да, непростой вопрос. Цим могла неверно скопировать руну, или та может быть символом, который мы еще не обнаружили. Или же это общеизвестная руна, замаскированная самим магом. Согласен, это непросто, однако руна по-прежнему является единственным ключом, который у нас есть.

Они замолчали и не проронили ни слова, пока Цим не посмотрела на них задумчиво.

– В отличие от вас я не проходила формальной подготовки, но у меня есть предложение. Что, если вместо того, чтобы концентрироваться на руне, присмотреться к тому, что она сделала с генералом?

Аларон взглянул на нее с восхищением:

– Это и правда хорошая идея.

– Что значит «и правда», ты, швабра рыжая? – спросила Цим норовисто, а в какой-то мере даже агрессивно.

– Он хотел сказать «это неплохая идея для девчонки», – насмешливо вставил Рамон.

– Нет, ничего подобного я в виду не имел… – Аларон зло посмотрел на Рамона. – Сегодня посуду моешь ты, мелкий фамильозо.

– Гости не должны за собой мыть, – быстро парировал Рамон.

Цим выгнула бровь:

– Так что насчет моего предложения, крысиная рожа?

– Я сразу сказал, что это хорошая идея.

Аларон наклонился вперед:

– Да, она гениальная.

– Си, я гениальна, – самодовольно ухмыльнулась Цим.

Рамон рассмеялся:

– Ладно, хорошо, давайте подумаем: генерал не помнит, кем он был. Существует руна, способная сотворить подобное? Нас ничему такому не учили.

Потянувшись, Аларон взял тонкий томик.

– Да, здесь, у Рогиния: руна стирания памяти. Но она входит в запрещенный список, поэтому мы ее и не учили. Такому учат церковных магов. Для того, чтобы стереть кому-то память, нужна серьезная подготовка. И это незаконно.

Рамон тихонько присвистнул:

– Кто бы это ни сделал, он явно был настроен серьезно.

– Однако он еще и бессознательно использует гнозис, – заметил Аларон. – Что могло бы стать причиной подобного?

– Возможно, это амнезия, – предположил Рамон. – Возможно, он забыл, что может применять гнозис, но все равно применяет его инстинктивно.

Все они направили свои взоры на Лангстрита, который, пошевелившись, как раз взглянул на них. На секунду Аларону показалось, что генерал собирается что-то сказать, однако выражение его лица не изменилось, оставаясь все таким же отсутствующим.

– Я иногда думаю, что он вот-вот заговорит, но пока мы от него ничего так и не услышали, – прошептала Цим, выразив мысли всех троих. – Меня от этого бросает в дрожь.

– Но почему мы не можем обнаружить никаких гностических следов? Мы все пытались. – Аларон задумался, и тут его словно осенило: – Погодите-ка: что, если это руна оков, но слишком слабая для того, чтобы полностью подавить его гнозис. Разве она не должна была бы оставить ему некоторые способности?

– Да, это возможно, – согласился Рамон. – И я тоже вам кое-что скажу. Мы пытались прочесть его мысли, и у нас ничего не получилось. Что, если его защищает руна укрытия?

– А может ли одна руна сделать все перечисленное вами? – спросила Цим.

– Если ее наложит транс-маг, то, полагаю, да, – ответил Рамон. – Транс-маг может использовать сразу несколько эффектов. Если на нем руна укрытия, то это объяснило бы, почему совет не может его найти. Если он под действием как руны оков, так и руны укрытия, то тогда понятно, почему его мысли невозможно прочесть, а его гнозис не оставляет следов.

Аларон постучал пальцами по столу.