поляне для пикников. За прошедший сезон мы бывали на ней несколько раз, пока король охотился со свитой и приглашенными гостями, но сегодня никого и ничего ждать не приходилось, разве что удовольствия от предстоящего зрелища.

На поляне возвышался амфитеатр с королевской ложей, в которую были приглашены высшие сановники, послы, присутствующие в резиденции и особо приближенные к Его Величеству. Остальные придворные разместились на скамейках, обустроенных с возможными удобствами, впрочем, их было не так уж и много – государь пожелал приблизить минувшую эпоху и дать всем ощутить течение времени вспять.

На скамьях имелись мягкие подушечки для дам, даже невысокие спинки, чтобы можно было откинуться, но удобные кресла стояли только в ложе монарха. Она была устроена на вроде большого шатра, стоявшего на высоком помосте, тонкий шпиль которого венчала корона. Над остальными зрителями навеса не было. Впрочем, погода выдалась теплая, и потому хватило зонтиков, чтобы скрыться в тени и глядеть на арену, не щурясь.

Слуги, готовые услужить знати, были одеты в туники цветов устроителя турнира, то есть королевского дома, как это было в ушедшую эпоху подобных развлечений. И стража, и музыканты, и глашатай, выкрикивающий имена поединщиков, проигравших и победителей. А поверху амфитеатра были развешены стяги с гербами всех участников состязаний. Был там и стяг моего доброго друга и наперсника – Фьера Гарда. Он тоже решил похвастаться удалью, и всё мое внимание было отдано ему, как и мольбы, адресованные Хэллу, о помощи барону. Более переживать мне было не за кого.

Его Величество по понятным причинам в забаве участия не принимал. Он был главным судьей и устроителем. Да и проигрывать государь не любил, а потому другие участники состязания были бы вынуждены подыгрывать ему, чтобы избежать последствий своего торжества.

Впрочем, в первом состязании, я в этом уверена, король победил бы вполне обоснованно. Это был конный выезд. Всадники показывали свое мастерство в управлении лошадью. Посадка, сноровка, разнообразные аллюры, взятие препятствий, и без трюков тоже не обошлось. К примеру, конь графа Дренга – любимца и приближенного Его Величества, закончив свое выступление, станцевал к вящему удовольствию публики. А Хартиг – скакун барона Гарда, любезно раскланялся перед тем, как приступить к состязаниям, и после них. Я аплодировала ему, весело смеясь.

После того, как последний участник закончил свое выступление, победитель был объявлен. Им оказался всё тот же граф Дренг. Я была с этим решением короля и тех, кому было позволено также высказать свое мнение в судействе, совершенно не согласна. Даже с возмущением посмотрела на королевскую ложу, однако немного успокоилась, когда мой фаворит был назван в числе лучших мастеров конной езды Двора Его Величества.

Усмирив свое недовольство, я воззрилась на арену, где готовили мишени. И когда первые стрелки вышли к начертанной линии, на бортике, отделявшем арену от зрителей, сверкнули кристаллы магистра Элькоса, создавая защиту от шальной пули и снизившие шум от выстрелов. Теперь они казались негромкими хлопками, что оказалось весьма приятно.

В отличие от первого состязания, второе не окончилось с последним выстрелом последнего участника. После этого, как и во время большой охоты, в сторону отошли менее меткие стрелки, оставшиеся продолжили сражаться.

– Бедный барон Гард, – удрученно вздохнула графиня Энкетт еще в самом начале этого состязания. – Он дурной стрелок. Это досадно, но он вылетит еще в начале.

– Не будем спешить с выводами, – сухо ответила я, оскорбившись за своего приятеля. – Если его милость проигрывал, не желая затягивать свое участие раньше, это не означает, что сейчас он не покажет, на что способен.

– Возможно, вы знаете его лучше нас всех, – не без скрытого намека заметила ее сиятельство. – Вы проводите много времени вместе.

– Я просто верю в его милость, – сказала я с вежливой улыбкой.

И Фьер действительно повел себя не так, как обычно. Он не паясничал, не играл на публику и не спешил закончить стрельбу и превратиться в зрителя. Его противники покровительственно похлопывали барона по плечу, когда настала его очередь выйти к мишени. Они не верили, что Гард поразит цель хотя бы два раза кряду, и тем забавней было смотреть на вытянувшиеся лица, когда после положенных пяти выстрелов раздался голос глашатая:

– Цель поражена с великой точностью все пять раз!

– Браво! – выкрикнула я, поддавшись порыву и встав на ноги. – Браво, ваша милость!

Гард услышал. Он обернулся, нашел меня взглядом и галантно поклонился. Я помахала ему рукой и вернулась на свое место. А затем я почувствовала пристальный взгляд, обернулась к королевской ложе и успела заметить, как государь отвернулся. Он поманил к себе кого-то, и я тоже отвернулась, вернув свое внимание тем, кто остался на арене.

– О! – всплеснула руками графиня Энкетт. – Если он не исправится, то не видать мне нашего триумфа. Ваше сиятельство! – последовав моему примеру, выкрикнула ее сиятельство: – Ваша супруга с вами!

Граф Энкетт, как раз закончивший стрельбу с одним промахом, обернулся и выкрикнул в ответ:

– Где вы были минуту назад, душа моя? Будьте внимательней и более не отвлекайтесь!

– Так это я виновата в его промахе?! – возмутилась ее сиятельство. – Неблагодарный! – Но мужу ответила: – Клянусь!

Признаться, мне нравилась графиня, да и ее супруг тоже. Они были жизнерадостной парой, склонной к выдумкам и шуткам. И было не удивительно, что ее сиятельство когда-то так легко подхватила тон, заданный в игре в батфлен. А еще хотелось верить, что, в отличие от супругов Сикхерт, своего доброго отношения ко мне они не утеряют, буду я в фаворе или нет. За время предыдущих потрясений графиня была приветлива, но это легко объяснялось – мы были в одном лагере, в лагере герцогини Аританской. Но если я его покину? Будет ли эта забавная женщина так же дружелюбна? Проверять, если честно, не хотелось.

– Каков негодник, – фыркнула графиня, усевшись рядом. – Вы это слышали, ваша милость? Еще меня вздумал обвинять!

– Это было дурно со стороны его сиятельства, – улыбнулась я.

– Мы еще поговорим об этом, – поправив волосы, деловито заметила графиня. – Потом… Но непременно поговорим!

Ее клятва мужу не помогла. Граф вылетел еще в середине состязаний, и к концу на арене осталось всего трое стрелков: граф Дренг, тугодум-егерь, стрелявший лучше, чем соображал, и… барон Гард. Это уже был триумф Фьера! Никто не верил в него, кроме меня. Все считали, что он не пройдет и первой части состязаний, однако его милость утер нос всем тем, кто ободрял его в начале и уверял, что проиграть – это не страшно.

– Браво! – выкрикивала я после каждой его победы. – Ваша милость, Хэлл