Ещё раз коротко кивнув Хаширама продолжил:

— План тот же?

— Почти, разве что на помощь Траве и Водопаду придётся отправить больше людей.

— А это значит что другие фронта будут ослаблены.

— Таковы реалии жизни. Против нас Три Великие Деревни. Каждая из которых может выставить где-то тысяч тридцать-сорок обученных шиноби. Воюй мы с одной, то тогда проблем бы не было — за нами был бы внушительный перевес как в количестве, так и в качестве, но их три, а значит надо дробить силы.

— При лучшем раскладе на одного нашего бойца придётся два их. В худшем — три. Не самые обнадёживающие новости.

— Наши бойцы сильнее — у них нет шансов, — возразил ему Кагуя, — Даже с двукратным превосходством в живой силе они не перекроют этот разрыв. Тем более у нас есть союзники.

— Которые больше сосредоточены на защите своих домов и семей, чем помощи нам.

— Винить их в этом сложно, но за то с мотивацией у каждого их них всё в порядке. Выше нос, уверяю тебя, не пройдёт и года как мы разобьём одну Деревню, а после расправимся с двумя другими!

— Но какой ценой?

— Необходимой, малец. Только так можно достичь мира… хотя бы на какое-то время.

Хаширама промолчал вновь устремив взгляд в окно. Кагуя ему не мешал. Наконец, спустя десяток минут глава Клана Сенджу твёрдо заявил:

— Тогда я возьму на себя Кумо. Чем быстрее эта война закончится, тем меньше людей погибнет.

— Ну уж нет! Ты нужен мне здесь!

— С чего бы?

— А с того, что если ты запамятовал, на Коноху напали всего пять дней назад и нет никаких гарантий что это не повторится снова.

— Девятихвостый запечатан, а Мадара… мёртв.

— Это так, но истинный виновник всего этого жив и мы понятия не имеем что он планирует делать дальше. Да и к тому же, ты ведь не думал что мы одни такие умные, верно? Другие страны точно так же отправят к нам своих рейдеров и наверняка попробуют ударить нам в самое сердце. Потому ты должен остаться в Конохе. Только так мы все можем быть уверены что наши близкие в безопасности.

— Пока что с ролью защитника я плохо справляюсь…

— Опять на жалость напрашиваешься? Так я сейчас тебе её выдам, а потом догоню и ещё раз выдам! А ну выбрось эту дурь из головы и заруби себе на носу — люди умирают, таков уж наш удел! Триумф смерти неизбежен и именно потому жизнь и имеет ценность, ведь она так или иначе оборвется. И как бы ты не старался, что бы не делал, всех тебе не спасти и не уберечь… во многом потому что большинство вовсе не желает быть спасёнными.

— И что… что мне тогда делать?

— Жить. А как и ради чего — решай сам. Я тут тебе не советчик, да и никто не советчик. Потому что это твоя жизнь, твои решения, твои ошибки и твоя судьба.

— Но я не знаю как быть! Всё о чём я мечтал, всё это…… сейчас эти мечты кажутся мне недостижимыми… Как ты это делаешь? Почему из раза в раз встаёшь и идёшь дальше, что бы с тобой не произошло и и как бы не была сильна боль? Прошу, я хочу знать! Мне правда… надо знать это…

Кагуя вновь тяжело вздохнул. Хаширама чуть вздрогнул, ожидая удара, но вместо этого ему на голову легла тяжёлая рука, что за несколько движений окончательно растрепала его и так порядком потрёпанные последними днями волосы.

— Нет тут никого секрета, малыш. И тайны нет. По началу я просто боялся смерти. Банальный инстинкт… разве что в моём случае он был подкреплён знанием… Хех, мудрецы говорят что неизвестность внушает наибольший ужас, но в моём случае всё иначе. Именно чёткое понимание того что меня ожидает за гранью заставляло меня выгрызать себе право на жизнь, а потом…

Кагуя вдруг замолчал, словно бы обдумывая что же он сам имеет ввиду под этим потом.

Хаширама не смел его перебивать, он терпеливо ждал, затаив дыхание, а тяжёлая когтистая лапа всё также покоилась на его макушке.

— …Потом моя жизнь стала иной. В ней появились другие люди, которые доверились мне. И тогда я впервые начал понимать, что я должен жить не ради себя, но ради кого-то другого. Со временем это чувство крепло, а мой давний страх таял, ведь за место него пришёл новый, намного более сильный. Я всё так же боюсь умереть, малец. Но теперь я боюсь не самой смерти и того что меня ждёт по ту сторону бытия, но содрогаюсь от мысли о тех, что же будет с теми кто останется здесь. Одинокие, беззащитные и уязвимые… Я просто… не могу позволить себе такую роскошь как смерть, не раньше чем буду уверен в том, что дорогие мне люди, те кто шли и идут за мной, смогут продолжить этот путь в одиночку. Тогда и только тогда я встречу свою смерть, но не как давнего врага, нет, когда настанет то самый час я улыбнусь Костлявой как другу и сам пойду с ней. Вот и вся моя нехитрая мотивация, парень. Всего лишь страх, немного любви да капля гордости. Это может найти в себе любой.

Рука Тэкеши-сана соскользнула с его головы, а сам он не спеша направился в сторону двери, на ходу бросив:

— Ты не обязан повторять мой путь, малыш. Ты куда лучше чем я когда-либо смогу стать и в этом я уверен наверняка. Так что просто вспомни с чего всё началось, что сподвигло тебя впервые совершить невозможное и сам найдёшь ответ на свой вопрос.

Дверь за Главой Клана Кагуя тихо захлопнулась. Хаширама вновь был один, но теперь одиночество не казалось таким уж приятным и безмятежным. Перед глазами молодого Хокаге проносилось его прошлое, всё то что он отчаянно стремился сохранить и то, о чём предпочёл бы забыть: радость и боль, потери и находки, успехи… и поражения.

Чувствуя как по щеке скользит одинокая слеза Хаширама подошёл к до сих пор распахнутому настежь окну и закрыл ставни. Дел было невпроворот, а он и так уже потратил слишком много времени впустую.

* * *

Медленно шагая по вечерним улицам Конохи, пробегаясь глазами по разноцветным вывескам и ярким огням фонарей, я не спешил домой, нарочно оттягивая час расставания.

Покидать тех кого любишь всегда больно, но покидать их с чётким осознанием того, что эта встреча может быть последней больнее в сто крат, ведь над тобой довлеет осознание того на какую боль и муку ты обрекаешь тех кто остался за спиной, но даже понимая всё это я никогда не обещал что вернусь. Поначалу потому что не был в