если смог избавиться от моей семейки. Они могли бы поселиться в маминой палате, пока не увидят документы на выписку.

Но если я не увижу своими глазами, что с мамой всё в порядке, то не успокоюсь.

– Поезжайте домой, мистер Кларк. – Устав бороться со мной, доктор Эмбри опустил руку и пригладил усы. – Вы всё равно ничем ей сейчас не поможете.

– Когда я смогу навестить её?

– Часы посещения с трёх до пяти, но вашей маме нужен покой. – Заладил он одно и тоже, как на повторе замятой кассеты. – Так что я позволю вам увидеться с ней всего минут на десять.

Каким бы уставшим не выглядел доктор, его напряжённая спина говорила о том, что если я не послушаюсь, то выйду из больницы под ручки с охранным конвоем. Когда я кивнул, он всё же смягчился и похлопал меня по плечу, но не отошёл от двери в палату 506, пока не убедился, что я вошёл в лифт и нажал на первый этаж.

От меня разило потом, самолётной едой и отчаянием. А я даже не заехал в квартиру Эммы, чтобы собрать что-то из вещей. Прямо от Сид махнул в аэропорт, чтобы не опоздать на рейс. Мне бы заехать к родителям, чтобы исполнить предписание врача: нормально поесть, помыться и отдохнуть. Но когда таксист спросил, куда ехать, губы сами назвали совершенно другой адрес.

Пять минут я простоял на крыльце собственного дома, не осмеливаясь постучать. Я не побоялся дать отпор тем головорезам Гэбриэла, когда они приходили за картиной. Ни на секунду не задумывался о том, чтобы помчаться за грабителем, который на моих глазах сорвал сумку с плеча женщины на улице пару лет назад. Не поддался на уловки страха, когда сорвался с обрыва на велосипеде и сломал себе палец в одиннадцать лет. Но робел перед дверью собственного дома. Потому что там была она.

Я разбудил её стуком – слишком долго она не подходила к двери и вышла встречать меня в домашнем кардигане, который успела накинуть на пижаму.

Эмма целую вечность смотрела на меня из сонной дымки, будто решала, это всё ещё сон или я и правда стою на её пороге.

– Так ты проспишь всё на свете. – Ухмыльнулся я.

– Джейсон. – Шёпот моего имени из её уст лился песней, которую я бы слушал до конца своих дней. – Ты приехал.

Она заправила кудрявую прядь за ухо и запахнулась в кардиган, не зная, как положено встречать старого друга, что нежданно-негаданно пожаловал в гости. Я бы предпочёл объятие. Такое крепкое, чтобы разобрать каждую нотку её запаха, и такое долгое, чтобы занемели руки.

– Разве я мог не приехать?

– Ты так и будешь ухмыляться?

– А ты так и будешь держать меня на морозе?

– Прости. Мой дом – твой дом.

– Очень смешно. – Покривлялся я, ступая в «свой дом – её дом» и вешая пальто на крючок.

– Ты был у мамы?

– Меня не пустили, но я надеюсь прорваться к ней в часы посещения.

– Я с тобой.

Вот бы каждый день слышать подобное. Я старался дышать изо всех сил и не пялиться на Эмму в одних пижамных шортах. Вид её гладких ног сбивал дыхание и путал мысли, и я притворялся, что разглядываю дом, как человек, который не видел его годами и очень скучал. Но, чёрт, как же мне хотелось коснуться этих ног и оценить их гладкость по шкале «от дамасский шёлк» до «лепесток нежного бутона». А грива её волос! Только сумасшедший не захотел бы запустить в неё пальцы и притянуть Эмму к себе.

– Так что произошло? – Хрипотца чуть не выдала, что во рту нанесло целую пустыню из желания. – Доктор только вкратце объяснил, но я не знаю подробностей.

– Может, ты заваришь нам кофе, а я пока переоденусь?

Только не это! Кричали мои мысли вслед убегающим наверх голым пяткам и ногам. Фантазия мужчины – та ещё художница. Зарисовки того, как Эмма бросает на пол пижамные шорты и стягивает майку через голову в своей спальне, заставили меня попотеть. Я пришёл в себя и чуть нашёл дорогу на кухню, а потом ещё добрых пять минут вспоминал, где стоят зёрна и какая кнопка включает кофемашину.

Я мечтал оказаться здесь, чтобы признаться во всём Эмме, но судьба подкидывала неподходящие моменты и смеялась надо мной. Признания автоматически переносились, ведь не мог я говорить о любви, когда мама лежала в больнице. Когда я всё ещё был связан с Сид.

Отнеся две чашки кофе к камину, я тяжело опустился на диван и наслаждался тишиной, пока не начнут бомбить звонки от Сид и Дирка с претензиями, почему я пропускаю работу.

Эмма вернулась всё в том же кардигане, но скрыла свои ножки под тёплыми трениками, а майку сменила футболкой с длинными рукавами. Но ей было не спрятаться за всей этой одеждой от моих чувств. Пока она рассказывала о том, как её знакомый полицейский проводил спасательную операцию с моей мамой, я не мог смотреть на неё и не прокручивать фразу за фразой, которые хотел бы сказать, если бы не все эти непредвиденные обстоятельства.

Имя офицера Брэда Билсона резало слух наждаком каждый раз, как Эмма его произносила. Ну вот, ещё один спутник приближался к орбите Эммы и угрожал столкнуться с ней. Пока я топчусь на месте и сдерживаю свои чувства, другой может отобрать её у меня. Этот парень всего раз повстречался мне в кафе, но уже успел наполировать мои уши и до смерти надоесть. Чувство ревности мне в новинку, и до чего же оно едкое, кислое и сухое, как дешёвое мерло на скидке. Обжигает горло и корчит лицо так же сильно.

– Этот коп, похоже, неровно к тебе дышит. – Как-то само собой вырвалось из меня, как жёлтый мяч из теннисной пушки. Но у Эммы нашлась ракетка под рукой, чтобы отбить любой кручёный.

– Кто, Брэд? – Она так засмеялась, что чуть не расплескала кофе, уровняв счёт в нашей игре по уничтожению диванов друг друга. – Он неровно дышит ко всему, что движется. Но я ясно дала ему понять, как нужно обращаться с женщинами.

О, это Эмма могла, я не сомневался.

– На самом деле он оказался совсем не таким придурком, каким повстречался мне в участке. Он помог твоей маме, Джейсон. Если бы не он и не мистер Леблан, я бы не знала, что делать.

– Мистер Леблан? – Напрягся я. – А он-то тут при чём?

– Он отвёз меня в больницу. Прождал вместе с