её руках оказалось моё сердце. И она могла нежно прижать его к груди или сжать и растереть в порошок.

Эмма

Я волнуюсь.

Позвони мне, как доберёшься до Парижа. Или хотя бы напиши.

У меня твой обратный билет. Мы всё ещё можем вернуться вместе.

Сообщения от Уилла штурмовали мой телефон с самого утра. Пока я завтракала в уютной кухоньке месье Лелуша свежеиспечённым багетом с сыром и яйцами-пашот. Пока благодарила хозяина гостиницы и оставляла на чай за его радушность. Пока тряслась в старом автобусе, подхватившем меня на маршруте Тулон-Дижон с остановкой в Лионе. Пока по второму кругу разглядывала пейзажи, проносящиеся в окнах на долгом пути домой.

Не имело смысла ехать назад в Париж, чтобы вылететь в Берлингтон. Лишний крюк отнимал много времени и мог столкнуть меня с Уиллом в городе, где ещё вчера утром мы были счастливы.

Забронировав место на сегодняшний рейс, я наконец ответила Уиллу, что уже купила билет и полечу одна. Не знаю, как бы мы вытерпели столько времени бок о бок в замкнутом пространстве. Несмотря на то, что мы расстались по-доброму, Уилл всё ещё питал надежды, что я одумаюсь. А я всё ещё не знала, как мы сможем работать вместе после всего случившегося.

В этом весь ужас расставаний. Как бы хорошо ты ни продолжал относиться к человеку, огромный красный маркер вычёркивает его из твоей жизни. Вселенная просто хватает ластик и стирает его, как неудачный набросок. И всё, что остаётся от слова «мы», портит рисунок еле заметными разводами.

Самолёт из Лиона вылетал через пять часов и приземлялся в аэропорту Олбани в штате Нью-Йорк. Оттуда мне ещё предстояло два часа добираться до Берлингтона на попутке или крыльях надежды. Утомительная поездочка ждала меня впереди, но я не унывала. Когда знаешь, что поступаешь правильно, ничто не может тебя расстроить. А оставить Уилла вместо того, как обманывать его чувства безответностью, было самым правильным решением.

Я очень надеялась, что его резкий порыв и признание в любви – всего лишь острая реакция, временное помутнение рассудка и плод фантазии. Он быстро поймёт, что ошибался в своих чувствах ко мне, найдёт кого-то более подходящего ему по статусу, кто не будет раздражать Гилберта или мистера Гримма своим присутствием в его жизни, и кто оценит всю эту помпезную мишуру бриллиантов и норковых шуб. Может даже это будет Сьюзен Калхун. Почему-то мне даже хотелось, чтобы это была Сьюзен. Но это точно буду не я.

Пять часов ожидания я убила на то, чтобы познакомиться с ещё одним сказочно-красивым городом незнакомой страны. Площадь Якобинс, базилика Нотр-Дам-де-Фувьер, старый город и старинный Отель-Дьё. Поддавшись харизме Лиона, я чуть не обменяла билет на другой день и не осталась в гостинице, чтобы подольше задержаться во Франции и осмотреть как можно больше. Сделать несколько зарисовок и заглянуть в святыню любого художника – лионский музей изобразительных искусств. Но что-то влекло меня назад, в Берлингтон. Вернее, кто.

На торговой площади недалеко от аэропорта Сент-Экзюпери я не удержалась от трат и спустила несколько сотен евро на сувениры для семейства Кларк и ещё парочки людей, которые теперь вплетались в узор моей жизни. Скоро я уеду назад в Лос-Анджелес, и мне хотелось оставить на память о себе хоть какую-то безделушку, раз уж они оставляли мне целый сундук добрых воспоминаний.

Всей женской половине Кларков я купила браслеты из сахарного кварца с маленькой подвеской-Эйфелевой башней. Мальчишкам достались шоколадки ручной работы в виде разных машин. Мальчишкам постарше – по маленькой бутылочке французских ликёров Бенедиктин, Шартрёз, Куантро и Мандарин Наполеон. Пусть они и предпочитали напитки покрепче, любую мужественность тоже иногда нужно поощрять чем-то сладким.

Я слишком расчувствовалась и решила привести парочку подарков для Брэда и его мамы, ведь в «Сладком кренделе» стала почти своей. Хотелось бы мне угостить их настоящей французской выпечкой, с которыми бы булочки их пекарни могли с лёгкостью посоревноваться. Но вряд ли бы они обрадовались помятой и зачерствевшей сдобе, пусть и прямиком из Франции. Потому я выбрала для них по поварскому колпаку с надписью «Лучший пекарь» на французском.

Про мистера Леблана я тоже не забыла и припасла для него баночку дижонской горчицы и смесь прованских трав. Он не производил впечатление человека, который любил часами стоять у плиты, но во время моих визитов на его кухне витал аромат румяной свинины и чего-то запеченого, так что я решила, что такой сувенир придётся ему по вкусу.

Для милой Сид я выбрала красный берет – изысканная вещь для изысканной женщины. Уж не знаю, куда она станет его надевать в жарком Лос-Анджелесе, но Сид бесподобно будет в нём смотреться даже в сочетании с купальником.

Джейсону я хотела подобрать нечто самое особенное, но так ничего и не нашла. Всё казалось мелким и неподходящим для кого-то столь значительного, как Джейсон Кларк.

Галерея телефона пополнялась новыми фотографиями, которые я тут же отсылала Джейсону, чтобы разделить с ним этот момент. Так одиночество не казалось таким одиноким.

Я правильно сказала ему вчера ночью: моя мечта исполнилась, но рядом был не тот человек. Потому мне хотелось создать хотя бы впечатление того, что тот гуляет рядом и видит всё то же, что вижу я. Ещё лучше было бы позвонить ему и показать всё вживую – настолько, насколько живым может быть трансляция с камеры. Но в Лос-Анджелесе только начинался рабочий день, а я знала, как Джейсон относится к звонкам во время работы.

Уже в самолёте меня усыпила тишина полупустого салона и качка на облаках. Почти бессонная ночь и торнадо впечатлений запросто втянут тебя в дремоту, пока ты зависаешь над Атлантическим океаном. Приятный голос пилота вывел меня из спячки, заведя привычную шарманку:

– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Олбани. Температура за бортом минус шесть градусов Цельсия, время пять часов восемнадцать минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами.

Пролетев через девять часовых поясов, я совершила настоящее путешествие во времени и снова оказалась на отметке «пять вечера». Промозглость января тут же дала о себе знать и в туалете аэропорта пришлось нацепить под пальто ещё один свитер, чтобы не окоченеть по пути в Берлингтон.

В ресторане аэропорта я перекусила совсем недурственным сэндвичем и выпила три чашки кофе, чтобы набраться сил перед последним рывком. Финиш моего приключения маячил не за горами – оставался последний рубеж в двести пятьдесят миль до Берлингтона на