К середине июля появились новые доказательства верности «более смелого» плана главнокомандующего. Рущукский отряд фактически распался. Как заметил Игнатьев, «войска его разбрелись в две противоположные стороны»: в направлении к Рущуку остался один XII корпус, «не имея возможности ни обложить крепость, ни предпринять осаду»; XIII корпус выдвинулся южнее к Осман-Базару и, «следовательно, выйдя из сферы специально рущукской, вошел в тырновскую»[843]. Логика здравого военного смысла окончательно похоронила идею «овладения Рущуком». К концу же августа те русские войска из состава XII корпуса, которые продвинулись за реку Лом, вынуждены были отступить и вновь сосредоточиться к Беле.

В благоприятной ситуации конца июня — начала июля отвергнуть разумные предложения главнокомандующего, чтобы затем, уже в худших условиях, самим выступить их сторонниками?.. Фальшивость этой позиции была очевидна. Гурко вспоминал, как 14 (26) сентября, принятый императором, он услышал от него весьма удивившие его слова:

«В Беле, — едко, но метко заметил Гурко, — он критиковал действия великого князя, а теперь я нашел в нем руководителя операциями»[844].

С сентября 1877 г. тяжесть понесенного третьего поражения под Плевной полностью заслонила выбор вариантов дальнейших действий русской армии. Война окончательно пошла под диктовку «Плевны» и превратилась в борьбу против отряда Османа-паши. Основные усилия были брошены на организацию блокады Плевны, чтобы таким способом сломить стойкость ее защитников.

К концу октября войска под командованием Гурко овладели Горным Дубняком, Телишем и Дальним Дубняком — тремя ключевыми пунктами на софийском шоссе — «дороге жизни» плевненского гарнизона. При этом 12 (24) октября Горный Дубняк чуть не стал новой «Плевной»: 24 гвардейских батальона ценой огромных потерь[845] выбили оттуда 7 таборов турецкого мустахфиза[846]. Но кровавые уроки были учтены, и 16 (28) октября, после восьмичасовой ударной работы 72 русских орудий, гарнизон Телиша капитулировал. 20 октября (1 ноября), уже без боя, противник оставил Дальний Дубняк. Кольцо блокады Плевны сомкнулось окончательно. На предложение Осману-паше «сдаться на капитуляцию» 1 (13) ноября последовал вежливый, но твердый отказ. При этом всем было понятно: падение Плевны — лишь вопрос времени.

В конце октября в полевом штабе армии началось обсуждение плана возобновления вторжения в Южную Болгарию через Балканы. Его самыми активными сторонниками выступили Николай Николаевич и Гурко. Начать осуществление плана предполагалось с наступления отряда Гурко по софийскому шоссе в район «пятиугольника» населенных пунктов у северного склона Балкан: Орхание — Лютиково — Вратеш — Правец — Этрополь. В этот район, по мнению ряда турецких генералов, должна была прорываться блокированная армия Османа-паши. Усилив находившиеся здесь войска, Осман должен был превратить Орхание в новую «Плевну». Следовательно, овладение этим районом, по замыслу главнокомандующего, позволяло еще туже затянуть на плевненском гарнизоне петлю блокады. В качестве промежуточной цели наступления планировалась расположенная по южную сторону Балкан София.

Именно сюда прибыл Мехмед-Али-паша после получения 18 сентября (1 октября) телеграммы из Константинополя о своем смещении с поста главнокомандующего и назначении на него Сулеймана-паши. Вскоре в турецкой столице родился план собрать в Софии новую армию и под руководством Мехмеда-Али бросить ее на выручку плевненскому гарнизону. Свидетелем этой подготовки стал В. Бекер-паша. В самом начале ноября он прибыл в Константинополь с целью побудить султанское правительство ускорить спасение доблестных защитников Плевны. Бекера уверяли, что будет собрано не менее 87 батальонов «и что с этими силами легко будет освободить Плевну». Когда же Мехмед-Али прибыл в Софию, «то застал на месте одни лишь деморализованные батальоны мустахфиза, отступившие перед Гурко»[847]. Для их усиления в Софию сгоняли новое, наскоро собранное пополнение. Однако, как позднее писал Бекер, «в Константинополе считали только батальоны и не обращали никакого внимания на то, что они не были обучены, не имели офицеров и, быть может, состояли всего из двух- или трехсот человек»[848]. Общая численность этого воинства не превышала 25 тысяч человек. Но и это количество постоянно сокращалось. Основной причиной были не боевые потери и болезни, а дезертирство. С началом боев эта зараза приняла угрожающие размеры, и Мехмед-Али прибег к самому эффективному «лечению» — расстрелам. И вот эта аморфная масса новобранцев, с вкраплением нескольких опытных батальонов из Боснии и Албании, должна была пройти до Плевны более 150 км по разоренной территории, преодолевая при этом сопротивление закаленных боями русских полков? В реальность выполнения подобного плана в ноябре 1877 г. в штабе Мехмеда-Али уже никто не верил.

Определенные надежды на спасение плевненского гарнизона давал план организации массированного наступления на Тырново восточной турецкой армии из района Осман-Базара. В первой половине сентября, во многом из-за разногласий с Ахмед-Эюбом, настаивавшим на атаке Белы от Рущука, этот план не удалось осуществить Мехмеду-Али. Теперь же это было поручено Сулейману-паше.

Тем временем в русском полевом штабе Николай Николаевич очень надеялся, что Гурко удастся, перевалив Балканы, отрезать Мехмеда-Али от шоссе на Татар-Базарджик и Филиппополь, а может быть, и окружить его армию.