– Что от меня потребуется? – нетерпеливо перебивает она. – Как я смогу снять с него заклятье?

Араун качает головой:

– Не совсем так. Освободить и снять заклятье – не одно и то же. Снять это заклятье не может никто. Во всяком случае мне об этом ничего не известно. А вот освободить Сархада – просто.

– То есть?

– Ты же знаешь: ради творчества он способен ходить где угодно. Если он будет одержим жаждой творения…

– Но при чем здесь я?

– А для кого он будет творить, Эссилт? – усмехается Король-Олень.

Ну, девочка, решайся.

Ты ведь чувствуешь, что Сархад не просто благодарен тебе за доброту. Его чувство – это нечто большее, много большее, чем благодарность.

А что к нему испытываешь ты? Жалость, сочувствие – и только? Не смеши меня.

Вы оба оказались способны на жертву друг ради друга – и этим выдали себя с головой.

Так позвольте себе быть счастливыми.

Осмельтесь признаться друг другу в любви – или, если хотите, я это сделаю за вас обоих.

Мой «хитроумный» план прост: мне нужен счастливый Сархад. Сархад, позабывший ради любви, – обо всем.

Свободный Сархад… радостно творящий для любимой… и, возможно, готовый при случае сделать что-нибудь не только для нее.

Но дело даже не в этом. Эссилт, ты не знаешь, каков Сархад в ненависти. А я знаю.

Если он сделает тебе кольцо, как обещал, и ты уйдешь, он останется здесь в отчаянье и гневе. Я боюсь его, Эссилт. Боюсь даже заточенного. Теперь боюсь особенно: у него есть окно. И в один не самый лучший день Сархад может догадаться, что через это окно он может не только смотреть на всё в Аннуине. Он может метнуть что угодно – и в кого угодно. А если это будет кинжал со смертельным заклятьем?

Впрочем, моих опасений тебе знать не нужно.

Мне просто очень нужен счастливый Сархад.

И еще мне нужна – ты. В тебе огромная мощь. Ты наивно считаешь себя человеком, но ты скопила в себе такую силу земли, что среди королев Аннуина ты можешь занять не последнее, далеко не последнее место!

Ты нужна Аннуину, Эссилт.

Хотя тебе и этого знать не следует.

– Чего же ты хочешь от меня? – повторила Эссилт.

– Будь с Сархадом.

– Отказаться от возвращения к Марху?!

– Да. Послушай.

Араун заговорил медленно:

– Эссилт, ты – Королева. Ты способна направлять жизненные токи той земли, которую назовешь своей. Но Корнуолл потерян для тебя. А Аннуин – нет. Силы Аннуина слабеют. Ты нужна здесь, Эссилт!

Она хотела возразить, но он не дал:

– Молчи, не перебивай. Сархад любит тебя, и ты это знаешь. Не спорь, это слишком заметно. Он – королевского рода сидхи. Стань его женой – и ты будешь их Королевой. Могущество сидхи станет новыми нитями в твоем ковре. А ты способна вышить новую судьбу этому народу.

Она молчала, и он продолжал:

– Останься с Сархадом – и он будет творить ради тебя. Он просто забудет о заклятье, он станет неутомимо разыскивать самый прекрасный изумруд, самое чистое серебро… ради тебя. А если на какой-то миг его ноги и пристынут к земле – что ж, тебе достаточно будет пожелать жемчужину с морского дна или алмаз из далеких восточных гор… и Сархад помчится туда. Он спустится на дно морское, он полетит за облака, словно никто и никогда не связывал его заклятьем.

Араун помолчал и добавил, тихо и искренне:

– Я понимаю, что словами о могуществе тебя не соблазнить. Понимаю, что наряды и каменья для тебя – ничто. Я могу лишь повторить: останься, Эссилт, – и Сархад будет счастлив.

Эссилт встала. Сцепила тонкие пальцы, глядя в никуда.

Маленькая хрупкая Королева.

Она почувствовала взгляд Сархада, она поняла, что он слышал их разговор с Арауном.

Черные как уголья глаза глядели ей в душу. Мастер ждал ответа.

И она ответила. Не Арауну – Сархаду.

«Знаешь, у нашего народа есть одно сказание. Жили два короля, добрый и злой. Злой соблазнил жену доброго, а она ради него погубила мужа. И злой тогда ее убил, потому что если жена предала одного мужа, то предаст и другого…»

«Всё правильно, моя маленькая королева. Всё правильно, – слышит она беззвучный ответ. – Я закончу кольцо. Но работы еще много».

Вслух Эссилт говорит другое:

– Араун, скажи, ведь ты как-то на год обменялся властью с Пуйлом, королем Дифеда? Ты год был королем южного Уэльса, так стал ли он твоей землей?

– Почему ты не хочешь помочь Сархаду? – горько спрашивает Король-Олень.

– Нельзя из одних и тех же нитей соткать и плащ, и рубашку, – качает головой Эссилт. – Моя земля – Корнуолл, и муж мой – Марх. Лучше Сархад или хуже, больше он нуждается во мне или меньше – поздно спрашивать.

* * *

– Летом легко лениться, – задумчиво сказал Седой.

Риэнис не ответила.

Они сидели на южном косогоре – невероятной крутизне, щедро залитой полуденным солнцем. Вниз на десятки локтей уходил обрыв, и был виден весь Аннуин – леса, поляны, озерки… Одуряюще пахла расплавленная сосновая смола, пчелы гудели над цветами.

– Лениться легко и приятно… – добавил Охотник, беря руку Риэнис и целуя ладонь. Неспешно, спокойно – не страсть, а ровное давнее чувство.

Она сидела, он полулежал, облокотившись о ее колени.

Где-то там внизу была пещера Седого – впрочем, большинства охотников там сейчас нет. Аннуин велик, а красавиц, мечтающих разделить ласки с одним из Стаи, – немало. Внизу была и та поляна, что на лето заменила большинству замок Рианнон. При желании можно было различить шалаш Эссилт, ее саму, склонившуюся над ковром для Сархада, Арауна, ведущего неспешную беседу, и Друста, сидящего… нет, резко вскочившего и зашагавшего прочь.

Я не могу больше этого выносить! Хватит!

Сархад, Араун, Рифмач какой-то… кто еще?!

Ах да, она верна Марху. Настолько верна, что меня любить не может. Только почему же весь Аннуин произносит имя Эссилт вместе с именем одного, другого, третьего?!

Рифмач был любовником Рианнон?! Зачем же тогда он целые дни проводил с Эссилт? И пел ей – всё о любви да о любви. А она – воплощение верности! – не разгибается над ковром для своего Сархада. Говорят, негодяй был редкостный…

Хватит. Найду Седого, попрошу, пусть отправит меня куда-нибудь.

Лучше десятки тварей, чем всё это!

Друст стремительно вошел в пещеру – и замер. Охотников было немного, зато каждый из них был не один. Очень даже не один.