— Очень. Такая молодая… красавица.

Отвратительно.

— А это Дмитрий Волков, — представляет Сергей голубоглазую незнакомку.

Дмитрий кивает в мою сторону, но ничего не говорит. Странно, однако, что он чувствует себя самым безопасным в комнате, несмотря на свою ледяную внешность.

Сергей идет к столу. — Проходи, садись. Скоро подадут ужин.

Я замираю, когда гигантская рука Игоря ложится мне на поясницу, немного слишком близко к моей заднице, чтобы было удобно. Мое платье скромное, но все равно с глубоким вырезом на спине. Тошнотворный запах его одеколона ошеломляет меня, пока это не становится всем, что я могу обонять.

— Немного взволнована, дорогая? — спрашивает Игорь с долей юмора. Я резко открываю глаза на звук и оглядываюсь через плечо, ловя блеск в его глазах. Он действительно думает, что мне нравятся его прикосновения? Что это как-то меня заводит? Я намеренно отстраняюсь от него и иду на другую сторону стола, выбираю случайное место и сажусь.

Сергей усмехается, как будто находит мои действия забавными, но Игорь нет. Темная тень пересекает его лицо. Это взгляд, который мне знаком. Я уверена, что его руки были бы на мне по-другому, если бы я все еще была рядом с ним. Особенно на моей шее или как кулак на моей скуле.

Внезапно Сергей хлопает в ладоши, и начинается шквал движений, когда подают ужин. Я едва могу сосредоточиться на тарелках, которые ставят передо мной, потому что каждая из них вызывает у меня тошноту.

Я пробую несколько ложек холодного супа, который, как мне сказали, называется «Окрошка», но запах копченой рыбы — это все, что я чувствую, и я чуть не выблеваю его на весь стол. Вместо этого я сосредотачиваюсь на отрывании кусков хлеба и умудряюсь сдерживать это, пока вокруг меня течет разговор на русском и английском языках. На этот раз я рада, что меня игнорируют.

Когда ужин заканчивается, я с нетерпением жду возможности уйти и прошу, чтобы мне подвезли машину. Сергей встает, застегивает пиджак и смотрит на брата. — Я думаю, сегодня вечером нужно выпить и выкурить сигару в честь праздника. Встретимся в гостиной, брат, после того, как вы попрощаетесь.

Русский лидер обходит стол и тянется к моей руке. Не имея выбора, я позволяю ему поднять мою руку к губам для поцелуя. Я задерживаю дыхание и замираю, когда его губы касаются моей кожи. — Было чудесно снова встретиться с тобой, Розалин. Я с нетерпением жду воссоединения наших семей.

Я могу только подарить ему в ответ сдержанную фальшивую улыбку. Когда он уходит, я сразу же осознаю, насколько мы с Игорем одиноки. По выражению его лица он тоже это знает. Он встает и подходит, чтобы сесть рядом со мной. Я тянусь за своим стаканом с водой, когда его огромная рука тяжело опускается мне на бедро. Он не тратит времени, чтобы поднять ее, и я выпускаю свой стакан с водой. Вода разливается по всему столу, включая мои колени и его. Я быстро отодвигаю стул и встаю, заставляя Игоря упасть. Мне все равно, что мое платье намокло. Все лучше, чем прикосновение его руки к моему телу.

Игорь тоже встает. Его глаза темные от похоти. — О, дорогая, ты немного намокла.

Я не упускаю из виду намек, скрытый между его словами, и не делаю ничего, чтобы скрыть отвращение, мелькающее на моем лице. Если он это видит, то не комментирует. Вместо этого Игорь делает шаг вперед, а я автоматически отступаю. Он продолжает, пока моя спина не упирается в стену у двери. Его одеколон такой сильный. Это все, что я чувствую, от него горят глаза. Отчаянно нуждаясь в свежем воздухе, я отворачиваюсь.

Игорь воспринимает это как приглашение, хотя это не так. Он наклоняется, прежде чем я понимаю, что происходит, и его губы внезапно оказываются на моей шее. Я поднимаю руки, чтобы оттолкнуть его от груди, но Игорь — гора, даже в своем возрасте, и не двигается.

— Стой, — я ненавижу, как тихо звучит мой голос. Я ненавижу, какой слабой и беззащитной я себя чувствую.

— Мы скоро поженимся.

Игорь прижимается к моему телу, запирая меня между собой и неумолимой стеной. Он проводит рукой по моей ноге, дергая ею мое платье. — Я думаю, что мне задолжали немного попробовать товар, прежде чем покупать весь торт.

Страх наполняет мое тело, и я замираю, когда ужасное осознание укореняется. Я переживаю проблеск своего будущего с ним, если я не найду способ сбежать до этого.

— Пожалуйста. Я сказала, остановись.

— Мне нравятся женщины, которые умоляют, — бормочет он мне в шею, его дыхание горячее и влажное. Другая его рука тянется вперед, чтобы крепко сжать мою грудь.

Боль словно прямой выстрел в мой живот, и я не могу остановить то, что происходит дальше, даже если захочу. Мой желудок бурлит, желчь обжигает мое горло, когда она поднимается. Я поворачиваю голову, мое тело содрогается, и я вырываюсь, извергая рвоту на Игоря.

Роуз

Поклонение фарфоровому богу перед рассветом — не мое представление о хорошем времяпрепровождении. Я стону, когда на меня накатывает новая волна тошноты, и я едва успеваю повернуться, чтобы выплеснуть то немногое, что осталось в моем желудке, в унитаз. Которое к этому моменту представляет собой не более чем желчь.

Я тянусь, чтобы смыть улики, затем прислоняюсь к стене, закрывая глаза, чтобы сосредоточиться на своем дыхании. Моя кожа становится липкой, и я дрожу, хотя мне не холодно. Когда проходит несколько минут без очередного эпизода, я хватаю телефон и проверяю время.

5:00 утра

Это значит, что в Лондоне десять, и Эвелин будет спать.

— Эй, ты, — ее голос становится еще более бодрым, когда она отвечает. У меня так и не появилось акцента за границей, но у Эвелин он сильный, она родилась и выросла в Англии, прежде чем приехала в Дублин учиться.

— Эй.

Эвелин знает меня достаточно хорошо, чтобы по моему тону почувствовать, когда что-то не так. — Что такое? Подожди, почему ты звонишь мне так рано? Все в порядке?

— Да… нет. Я-я не знаю.

— Поговори со мной, милая. Нам нужно переключиться на видеозвонок? — она не ждет моего ответа. — Знаешь что? Да, нам нужно. Я скучаю по твоему прекрасному лицу.

Через мгновение звонит мой телефон, и я принимаю видеозвонок. Моя лучшая подруга — само определение того, что журналы называют редкой красавицей. С ее длинными натуральными светлыми волосами, яркими голубыми глазами и безупречной