— Надо спешить, — девушка поджала губы и решительно рванула прочь.

Изрядно заросшая тропа, слегка попетляв, оборвалась у кромки обширной топи.

Да уж, как я и ожидал, воды было полно, лишь жесткая трава обозначала кочки, да редкие покореженные деревца говорили о том, что где-то под слоем воды есть более твердая почва. Я вопросительно посмотрел на Илию. Она присела у самого края бочага с коричневатой жижей повернулась ко мне и посмотрела долгим взглядом.

— Вер Витар, лучше отойдите, я вас позову, когда найду тропу, — ее голос прозвучал неуверенно и даже слегка испуганно. Она точно боялась мне что-то показать.

— Мне кажется, это вы спрашивали меня о возможностях, Илия. И я ответил, хотя и не озвучил причин. По-моему тут следует зеркально быть честными. Дорога не будет простой…

Она опустила голову на руки, а потом подняла на меня глаза полные расплавленного серебра.

Протянула руку к воде и заговорила …

«Самене дие, верте молие, таалэ мэ!»

Древняя речь. Запретная. Да только не у вардов. Я почувствовал, как дрогнула земля под ногами. Праматерь, держи меня, да её слышат! И отвечают.

Вода медленно открывала цепочку из холмиков, что неровной полосой теперь тянулась к горизонту. Илия шагнула первая протягивая мне руку. Ее пальцы были холодны и слегка подрагивали.

— Ни в коем случае не отпускайте моей руки, вер. И коня держите крепче. Пока связь между нами не прервется, нас пропустят, — в ее голосе звучала усталость.

Не бойся, девочка, я не предам, хоть теперь и понимаю зачем тебе в Лемерье. А точнее в Белозерье — край, куда смертным давно закрыта дорога. Но, тебя, видимо, пропустят…

Градария

Илия

На болото медленно сползала мгла. Весеннее солнце, хотя и висело над горизонтом большую часть суток, но Черный Дракон Макри уже разверз свою пасть, заглатывая Великого Отца на недолгие часы тьмы — ведь Всеотец ежедневно вспарывает ненасытное брюхо Зверя Хаоса и возвращается к своим детям, даря свет, чтобы к ночи снова быть поглощенным и опять победить. Сейчас, когда на подходе лето, наша планета Террия близка к Отцу-Солнцу и на земле царит тепло, да и самому Всеотцу легче справляться с Макри, ведь молитвы его детей доходят до него быстрее, поддерживая Великого в его бесконечной битве. Вот поэтому дни длиннее, а ночи короче. Таково древнее сказание, что читают жрецы в Храмах на празднованиях равноденствия и в главный день— Летнего Солнцестояния!

Впрочем, эту легенду я вспоминала, лишь затем чтобы изгнать из мыслей поселившийся там холодок.

Нет, я не боялась болотных тварей или первых кровососущих летунов, что уже просыпались от зимней спячки. И не топь, что окружала нашу узкую тропку пугала меня. Да и грядущее, хотя и волновало своей неопределенностью, не приводило сердце в трепет. А тревожно мне было от того, как резко выработанное годами недоверие и осторожность, а также многолетняя привычка к одиночеству и скрытности буквально за пару прошедших дней разбились и улетали в пропасть. Я злюсь, но почему-то не пытаюсь сбежать. Хотя инстинкты вопят об этом. Но, цепь событий выстаивалась стремительно, увлекая в причудливый танец над которым я уже была не властна. Потому-что есть принципы, которыми поступиться просто не смогу. Не брошу умирать и не покину в трудный момент того, кто так же, как когда-то я сама, не оставляет близкого на погибель…И теперь знает мои тайны. Те от которых надо либо держаться подальше, либо нещадно пользоваться — ведь такая удача сама в руки летит!

Да, вот именно в такие сильные руки, за одну из которых я сейчас веду этого варда сквозь сгущающиеся сумерки по зыбкой тропе, проторенной запретной в большинстве стран магией, любое отклонение от которой грозит нам смертью. Мучительной и неотвратимой.

Я шепчу благодарность Древнейшей, не забывая поминать и Всеотца. Сейчас любая помощь высших сил нам пришлась бы кстати!

Сапоги давно промокли и вряд ли выдержат ещё один переход. Да и вся моя скудная одежда, как и припасы пропала вместе с милой моему сердцу кобылкой, которой я так и не успела придумать имя. Со мной осталось лишь оружие с которым я никогда не расставалась в дороге, да кошель с деньгами и парой фамильных вещиц, продать которые душа не позволила, хотя и понимаю, как это недальновидно. Единственное, что меня оправдывает, это то, что даже найдя их у меня, опознать вряд ли смогут. Красивая брошь в виде серебряной звезды, покрытая мелкими сапфирами и россыпью бриллиантов, принадлежавшая кому-то из первых Галлийских, да кольцо с руной Ансуз, что помогает в поиске своего предназначения, тому, кто ещё не обрёл смысл жизни и не понимает, в каком направлении двигаться. Подарки отца из семейных запасов, а уж он вовек не расскажет, что они могли принадлежать сбежавшей из Храма дочери. Последняя ниточка, что болезненно связывает обезличенную Илию и тану Октарию Галлийскую.

Малодушно, знаю. За столько лет могла бы и привыкнуть. Только, видимо, чтобы отпустить прошлое, надо создать хоть какое-то настоящие, имеющее пусть призрачную, но надежду на будущее. А так, головой-то давно все понимаю, а душа цепляется за старое, не желая расставаться с лелеемыми некогда мечтами, упираясь и хныча, словно бесы изгоняемые святым Идом из тел юных блудниц.

Болото кажется бесконечным, а каждый шаг дается все труднее. Ноги вязнут и я боюсь оступиться и отпустить руку спутника, понимая, что топь мгновенно возьмет свои жертвы, как только связь прервется. Сам Витар идет молча, стараясь ступать след в след. Его коню приходится совсем несладко, но животное удивительно умное и не пытается вырваться, хоть и порой проваливается чуть ли не по брюхо. Но вард не отпускает узду и его вороной выбирается и продолжает путь. Хвала Древней, с последними лучами света мы наконец-то чувствуем под ногами твердую землю.

И даже находим старую тропу, что когда-то выводила жителей погибшего селения к тракту. Видимо раньше тут поддерживали приличную гать, чтобы добираться кратким путем в Талму.

Я буквально падаю на сухую почву, прислоняясь к гладкому стволу огромной осины. Мужчина опускается рядом. Надо же, и варду требуется минутка на отдых, а мне казалось, что только я вымоталась и держусь на одном упрямстве. Хотя, будь Витар человеком, после таких ран, он ни только бы целый день в седле не провел, а просто бы не выжил.

— Буквально пару минут, вер, — я прикрываю глаза, чувствуя, что потратила слишком много сил. И бормочу, проваливаясь куда-то во тьму, — Знаю, что время уходит. Я сейчас…

Вард молча поднялся и я даже не пыталась сопротивляться, когда меня подняли на руки и усадили с седло впереди себя. Краем сознания отметила, что Витар поправил мой плат, закрывая лицо, укутал в плащ и разжал мои пальцы, что мертвой хваткой вцепились в арбалет — привычка, подаренная нелегкими неделями пути.