— Графиня Эржебет Надашдь.

Иштван погладил Агнешку по руке и улыбнулся:

— Не огорчайся так, что-нибудь придумаем.

— Если б ты знал, как не хочется мне покидать тебя, дом, родителей. Но мать говорит, что я уже взрослая, нужно заботиться о семье.

— Я понимаю. Когда ты едешь?

— Послезавтра.

— Тогда давай обсудим, как нам встретиться.

Они решили, что Иштван подъедет к замку Чейте в воскресенье, в день святого Дорофея, после утренней мессы и будет ждать, а Агнеш выйдет, когда у нее появится возможность. Договорившись, влюбленные обнялись и долго стояли неподвижно.

* * *

На святого Дорофея в час пополудни Иштван ехал верхом к замку Чейте. Дорога шла в гору. Вокруг высились покрытые лесом холмы. Легкий сентябрьский ветерок ласково шелестел листвой, в воздухе метались стрижи, откуда-то издалека доносилось посвистывание рябчика. Юноша, истосковавшийся за пять дней разлуки с Агнешкой, в нетерпении пришпоривал коня.

Последний поворот дороги — и перед ним вырос величественный замок из светло-серого камня, возвышавшийся на холме. Иштван невольно залюбовался зубчатыми стенами и башнями, одна из которых по форме напоминала подкову. Ворота были закрыты, но тяжелая решетка — поднята. Широкие бойницы смотрели на него мрачным взглядом.

На мгновение почудилось, что он снова оказался во Франции, в своем феоде. Юноша потряс головой, отгоняя наваждение. Он привязал коня и сел в тени деревьев.

Ждать пришлось долго. Часа через полтора боковая калитка со скрипом отворилась, из замка гурьбой высыпали слуги и направились вниз по склону холма, к деревне. Среди них была и Агнеш. Она остановилась, пропуская других вперед, и огляделась. Медовые глаза вспыхнули радостью: девушка заметила Иштвана.

Они долго стояли, обнявшись, а потом побрели вглубь леса в поисках полянки. Найдя солнечную просеку, уселись рядышком на ствол поваленного дуба. Агнеш достала завязанные в тряпицу булку и кусок сыра.

— Вот, держи. Наверняка ж не обедал, — улыбнулась она.

Иштван нежно погладил ее руку.

— Спасибо, хозяюшка. Ну, как там?

— Все в порядке, никто не обижал. Только больно уж я скучаю по тебе.

— Я тоже, милая Агнешка, — вздохнул Иштван, обнимая девушку. — Надо нам встречаться почаще.

— Нет, не получится. Выходной дают только в воскресенье, и то не с утра.

Осеннее солнце играло ее в рыжих волосах, наполняя сердце юноши щемящей нежностью.

— Кстати, а почему вас так долго не выпускали?

— Слушали мессу, — пояснила она. — Графиня очень набожная, заставила нас долго молиться. А потом еще длинная проповедь была, пастор внушал нам, как важно быть послушными своей хозяйке.

Иштван усмехнулся.

— Забавно. А ты видела ее?

— Угу, — кивнула Агнешка. — Красивая — страсть. Вот только глаза страшные.

— Как это?

— Словно бы мертвые… Смотришь, и жуть берет. Слава Богу, мне поручили убираться в дальних комнатах, и я встретила графиню всего один разок.

Отношения между Иштваном и отцом стали налаживаться. Добросердечный Томаш не мог долго держать обиду в сердце; хоть он и не забыл, что сын его обманул, но мысленно его всячески оправдывал.

После отъезда Золтана и смерти собаки юноша стал гораздо спокойнее, и отцу казалось, что он снова узнает прежнего милого Пишту. В действительности влюбленный Иштван был счастлив, а потому добр и снисходителен ко всем.

Он продолжал ездить в замок Чейте каждую неделю. Агнешка, как и раньше, встречала его радостной улыбкой. Однако со временем юноше стало казаться, что она все больше и больше нервничает. Что-то явно тревожило ее. Но на расспросы она отвечала уклончиво:

— Ничего не случилось, мой дорогой. Только почему-то мне здесь страшновато…

— Что тебя пугает, милая Агнешка? Расскажи.

— Не знаю. Но сердцем чувствую, что-то в этом замке не так. Он меня пугает.

Как-то она сказала:

— Мне внушает ужас этот отвратительный карлик…

— Какой карлик? — не понял Иштван.

— Прислужник графини. Все зовут его Фицко. Он сверлит меня своими маленькими злыми глазками, словно что-то задумывает. Знаешь, мне кажется, он колдун.

В другой раз Агнеш пожаловалась:

— Габи уехала, и это так странно… Доротея Шентес сказала, что она рассчиталась, но я не могу в это поверить.

— Кто такие Габи и Доротея?

— С Габи мы жили в одной комнате и подружились. Она убиралась в комнатах графини. А Шентес — личная служанка хозяйки, ее правая рука, она всем в замке распоряжается.

— И почему ты не веришь ей? Твоя подруга и в самом деле могла уйти.

— Нет, Иштван, ты не понимаешь. Она бы ни за что не ушла, не предупредив меня, обязательно бы сказала, попрощалась бы. Утром Габи, как обычно, пошла убирать покои графини и больше не вернулась.

— Может, ее просто выгнали? — усмехнулся юноша.

— Ты смеешься надо мной, — опечалилась Агнеш. — Если ее прогнали, зачем это скрывать?

Иштван не нашел, что ответить.

Наступила зима, и слуги перестали покидать замок на выходной. Одна лишь Агнешка каждое воскресенье выходила из калитки, кутаясь в шерстяную накидку.

Срок ее службы в Чейте подходил к концу, когда она сообщила:

— Представляешь, меня позвали к графине, и она разговаривала со мной. А после этого приказала перевести меня на уборку ее покоев.

— О чем же вы говорили?

— Хозяйка спрашивала, откуда я, кто мои родители, не собираюсь ли я остаться у нее подольше… А Магда, моя приятельница, сказала, что теперь я непременно уеду, раз уж меня отправили убирать в ее покоях.

— Почему?

— Ну, вроде как все, кого переводят туда, быстро уходят или их выгоняют. Магда считает, что они там что-то видят и пугаются. Ох, Иштван, мне страшно.

— Агнешка, милая, да что там может быть такого?

Через неделю Агнешка сказала:

— Я уже жду не дождусь, когда можно будет уехать. Знаешь, милый, мне кажется, что графиня… она вампир.

Иштван, пытаясь успокоить, обнял ее, но девушка высвободилась.

— Не веришь? Давеча я чистила ее платье, и на нем была кровь. И на полу в будуаре, где стоит ее ванна, тоже видела красные пятна.

— Может, она поранилась?

— Я не знаю, но очень боюсь. Если бы ты видел эти мертвые глаза…

В следующее воскресенье Агнешка не пришла. Иштван прождал ее до вечера, но ворота замка так и не открылись. Расстроенный, он отправился домой.